Учительская газета, 30 марта 2018

30. märts 2018 - Учительская газета, 30 марта 2018 kommenteerimine on välja lülitatud

ОДА ШКОЛЬНОГО МАТЕМАТИКА К Э-ДЕПРЕССИИ

Давно Аллар Веэлмаа не читал чего-то столь же унылого, чем рассуждения специалистов в статье «Учительской газеты» под названием «Электронные уровневые работы по математике глазами составителей». Учитель математики Лооской средней школы пишет в том же издании, что в Эстонии по-прежнему пытаются вдохнуть жизнь в насквозь проржавевший драндулет с уже давно отказавшим мотором. Однако его колеса ещё не отвалились и, если подмалевать кузов, то из кустов обязательно выпрыгнут энтузиасты, готовые подтолкнуть колымагу, дабы в едином порыве взвизгнуть от натужной радости: «Она ведь едет!».

Ошибочка с названием работ

То, что уже годами пытаются выдать за уровневую работу, таковым на самом деле не является. Мы имеем дело с самой что ни на есть обычной контрольной работой, коей «уровневую» и пристало бы называть. Да и оценки надобно бы ставить, поскольку контрольные, как всем известно, оцениваются. Так как результаты прописываются как в виде процентов, так и в виде суммы баллов, то ничего сложно тут нет. Когда ученик знает, что его оценивают, то и напрягается при написании работ больше. Написание годовой работы без оценивания бессмысленно, поскольку одно только знание того, что от неё ничего не зависит, освобождает от какой-либо мобилизации усилий. Как госэкзамен считается сданным при получении всего одного балла, так и за т.н. уровневую работу можно не набрать ни одного пункта, причём ничего не случится. Во всяком случае, для ученика так точно нет.

К сожалению, с электронным тестированием та беда, что важнейшие темы (например, признаки равнобедренного треугольника) не проверяемы в электронном формате. По крайней мере, нынешние составители уровневых работ этого делать не умеют. С умением дела обстоят вообще плохо. К примеру, про задания, составленные рабочей группой Juku Lab, некоторые учителя написали, что неизвестную нельзя обозначать большой буквой, а несократимые дроби шестиклассники вообще знать не должны. Комментарии излишни.

Уровневая работа должна выявлять уровень

Если есть желание составить уровневую работу в истинном значении этого слова, то после её проведения должно выясниться – уровень есть или его нет. То, каким образом ученик решает задачи, вообще неважно. Считать можно в уме, на бумаге или при помощи калькулятора. Если исключить последнюю возможность, то многие шестиклассники справятся с простейшими вычислениями в уме, но есть и такие, кто не сумеет воспользоваться ни одним из трех способов.

Зачем ученику фиксировать ход вычислений? Для того, чтобы проверить их логичность? Это необходимо при написании контрольных работ, но совершенно бесполезно при заполнении уровневых. Что, таким образом как-то пытаются оценить логику? Ответ правильный, но ход вычислений нелогичен. Не странно ли?

Объявленный прошлым летом целевым фондом Innove конкурс на составление электронных уровневых работ по математике выиграло OÜ Juku Lab, в рабочую группу которой входило четыре действующих учителя по математике. Группа должна была выработать модель оценивания, на основании которой можно было бы составить задания для уровневых работ первой и второй школьной ступеней.

Мы исходили из оценивания уровня, т.е. способности или неспособности ученика решать задачи различной степени сложности, и не пытались начислять дополнительные очки, субъективно оценивая гипотетический образ мышления учеников. Сотрудничество прекратилось, не успев по-настоящему начаться. Чиновники из Центра тестов целевого фонда Innove поинтересовались, как мы собираемся оценивать «математическое мышление», поскольку одной только правильности конечного результата, по их мнению, для выявления уровня знаний недостаточно. Обо всём этом вы сможете скоро почитать в одной другой статье.

Цыганщина нынче в почёте

В упомянутой в вводке статье написано, что в уровневых работах этого года «в систему EIS интегрирован математический редактор, упрощающий её». Стоп, друзья! Шестиклассник не должен уметь пользоваться редакторами формул Equation Editor, Math Type и их аналогами. В этом просто нет необходимости. Овладеть этими компьютерными программами только ради написания уровневой работы… увольте! Всему своё время, и полным враньём является утверждение, будто встроенный редактор упростит систему. Не упростит. Редактор формул – это одна из составляющих текстового редактора (например, MS Word), не осуществляющего никакого контроля за логикой. Я неоднократно объяснял в том числе и в Innove, что система должна распознавать во введённой в неё простой дроби действительное число. Если ученик ввёл вместо «0,5», к примеру, «2/4», то система должна воспринимать это как правильный ответ. Аналогично система должна понимать, что «1/100» и «0,01» – это одно и то же, а «2/3» равно «0,67». Нынешняя система на это не способна.

Утверждается, будто теперь инфосистема «распознаёт гораздо больше типовых ответов учеников и связей между вычислениями». Вместо того, чтобы развивать систему так, чтобы она была в состоянии сравнивать различными способами введённые числа (тривиальное требование, предъявляемое к тестовым системам), чиновники предпочитают заниматься гаданием, т.е. разведением цыганщины в науке, пытаясь предугадать возможные варианты ответов учеников. Это больше не серьёзная деятельность. Когда же будет достигнуто понимание того, что электронная система тестирования не нуждается во вмешательстве человека при вычислении итогового результата и что она сама должна справляться с выявлением правильности или неправильности ответа?! Поскольку экзаменационная инфосистема EIS с точки зрения преподавания математики совсем непригодна, то и приходится в ручном режиме перепроверять промежуточные вычисления и ответы. Но ведь это не э-тестирование. Тут имеются свои приёмы, как избегать подобных рифов, однако пускай специалисты различной величины сами их придумают.

Кто несёт ответственность?

Когда уровневые работы выполнялись на бумаге, то их писали все шестиклассники. Теперь же её пишут всего лишь несколько учеников из каждого класса и… результаты механически распространяются на весь класс и даже на всю школу. Если в выборку попадают не самые ответственные ученики, выбирающие в качестве ответов произвольные номера, то только представьте себе, что о результатах уровневых работ думает руководство школы.

Э-смирительная рубашка нужна некоторым чинушам для составления рапорта об очередном э-героизме. Лично я не знаком ни с одним учителем математики, одобряющим электронную уровневую работу в её нынешнем виде. Противостояние вызывает одно только то, что система EIS не предусматривает наличие упражнений для обкатки, хотя их всё время обещают составить и какие-то рабочие группы даже пытались это сделать. Доступ к системе заблокирован при помощи паролей, а если кому и посчастливится залогиниться, то поиск необходимой информации превращается почти что в разгадывание головоломки. Другими словами, система спроектирована вопреки какой-либо логике потребителя.

А теперь – мои вопросы Министерству образования и науки. Жду содержательных ответов, ибо политкорректной риторики чиновников начитался уже удручающе много.

  1. Почему не прекращаются попытки составления уровневых работ по математике в электронном виде, даже если система для этого не подходит?
  2. Кто персонально отвечает за трату средств и времени на развитие устаревшей системы вместо создания новой и современной, которая была бы в помощь учителям математики?
  3. Кто несёт персональную ответственность за то, что практически все рекомендации со стороны объединения учителей математиков, Общества математиков Эстонии, а также экспертов в области ИТ (например, Рейна Пранка), остались без внимания?
  4. Опираясь на какую теорию и практику была создана концепция электронных уровневых работ и чем э-уровневые работы отличаются от контрольных работ?
  5. Зачем чиновники целевого фонда Innove проводят свои фрустрирующие эксперименты над учениками и преподавателями математики?

Пока не будет персональной ответственности, дела на лад не пойдут. Предметная программа по математике и так уже донельзя сокращена, а ежели наряду с внедрением э-тестирования ещё и теневой учебный план составлен будет (к чёрту ручной труд, текстовые задания пускай решаются на уровне первого класса по методу вопрос-ответ и т.п.), то поздравляю нас всех с эпичной выходкой.

******

ШКОЛАМ ТРЕБУЮТСЯ ПОМОЩНИКИ УЧИТЕЛЕЙ

Учителю было бы проще работать в тандеме с помощником, считают директор Таллиннской школы Вабаыхукооли Эрле Пыйклик и завуч Юлле Телтвей. В интервью редактору «Учительской газеты» Тийне Ваппер опытные педагоги рассказали о специфике работы с детьми с особыми потребностями, а также о консультировании в особо сложных случаях коллег из других школ.

Много ли желающих учиться в вашей школе?

Эрле Пыйклик: В школе учится 85 учеников, больше и принять невозможно. Основанное в 1938 году учебное заведение было годами санаторной школой для детей со слабым здоровьем. Со временем в обществе возникли особые потребности другого характера, и психическое отклонение стало тем, с чем учителя перестали справляться. Поскольку в школе имеется интернат, то в неё со всей страны стали съезжаться проблемные дети с непростым прошлым. С 2011 года в нашей школе как раз и учатся дети с нарушениями психики и поведения.

В минувшем году мы открыли два первых класса, но в школу приводят также учеников постарше. Мы считаем, что ребёнок должен получать образование на посильном уровне как можно ближе к дому. По этой причине мы и пытаемся найти сначала решение проблемы на местах, чтобы ученику не пришлось менять школу или переезжать в интернат. Мы ходим по школам, посещаем уроки, консультируем, обсуждаем вопросы вместе с учителями и руководителями учебных заведений, пытаясь организовать и сделать что-то по-другому. Лишь после того, как были апробированы все альтернативные методы и стала очевидной потребность ребёнка в дополнительной помощи, мы принимаем его в свою школу. Есть очень сложные дети, которым учёба в обычной школьной среде совсем не подходит. Случается, что после лечения и оказания реабилитационных услуг ребёнку удаётся через несколько лет вернуться в родную школу.

Почему ученику лучше в своей школе?

Юлле Телтвей: Одна из важнейших причин состоит в том, что в ней сохраняется связь между ребёнком и родителем. Если ученик в течение пяти дней в неделю проживает в интернате, находящемся в другом городе, то он становится гостем в родном доме. В случае с такими детьми и так гораздо сложнее выстраивать или поддерживать контакт между ними и их семьями. Для каждого ребёнка, а особенно для ребёнка с психическим отклонением, важно наличие взрослого человека, который заботился бы о нём и оказывал всяческую поддержку. Его не заменит даже самая распрекрасная школа. При необходимости мы эффективно сотрудничаем с Союзом защиты детей, а также семьёй ребёнка, знающей его лучше всего. Мы пытаемся поддерживать и консультировать семьи по максимуму, если способны на это. Школа – лишь промежуточная остановка в жизни, дом же – величина постоянная.

Эрле Пыйклик: Важны и другие аспекты, которые мы объясняем родителям. С одной стороны, их детей посильно обучают и развивают в нашей школе, оказывая им всяческую помощь. Однако надо думать и об их социальном развитии. Если друзьями таких ребят будут одни лишь дети с психическими отклонениями, то в какой-то момент это может начать оказывать отрицательное влияние и развивающая среда превратится в тормозящую продвижение вперёд. По этой причине мы предпочитаем, чтобы ребёнок приходил в нашу школу в случае только серьёзной необходимости и ровно настолько долго, насколько нужно. Если видно, что он уже способен самостоятельно справляться в обычной среде, то мы советуем ему поменять школу. Замечательно, когда учась у нас, он ходит куда-то в кружок или на тренировку, где у него есть возможность приобрести друзей среди самых обычных ребят. В противном случае после окончания школы ему было бы сложно справляться в жизни самому.

По каким темам вы консультируете школы?

Эрле Пыйклик: Мы читаем лекции для учителей о том, как справляться с непростыми учениками. Анализируем конкретные случаи после открытых уроков и встреч с родителями и педагогами. Очень часто на тренинг и экскурсию приходят и к нам, в нашу школу. Подобные консультации являются частью нашего рабочего времени, за которое мы получаем зарплату из госбюджета. Для школ наши услуги бесплатны. Положительной стороной является то, что учителя из других учебных заведений могут обратиться за помощью и советом к людям, которые каждый день занимаются тем же, чем и они. Консультации в кабинетах людей, ежедневно не соприкасающихся с проблемными детьми, – это нечто другое. Невозможно сравнивать повседневное поведение ребёнка в школе с его же поведением во время консультации.

Юлле Телтвей: У меня сложилось такое впечатление, будто уездные школы и школы поменьше уже привыкли самостоятельно справляться с проблемными детьми на местах. В крупных школах эту работу выполнять сложнее. Мой ребёнок пытался выяснить при написании своей исследовательской работы в гимназии, чего детям с особыми потребностями больше всего в больших школах не хватает. Выяснилось, что обилие людей, а также царящий вокруг шум и хаос. Также то, что иногда учителя их попросту не замечают. В крупных школах, как правило, имеются опорные специалисты, но если в них учится тысяча детей, то эти профессионалы выполняют скорее роль консультантов и координаторов. Они не успевают ежедневно заниматься со всеми, с кем нужно.

Каковы основные проблемы школ?

Эрле Пыйклик: Основная проблема в том и состоит, что учитель не в состоянии в одиночку справиться со всем классом, в котором наряду с обычными детьми учится несколько ребят с особыми образовательными потребностями. Также он не успевает уделить внимание каждому ученику. Решением проблемы стал бы помощник учителя.

Юлле Телтвей: В Дании ещё 20 лет назад можно было в школьном классе увидеть двух учителей, каждый из которых владел лучше всего каким-либо предметом и имел свои сильные стороны. Когда один из них преподавал, то другой ему ассистировал, и наоборот. Эта модель работала идеально: можно было разделять ответственность, работа с родителями была эффективнее, плюс постоянно имелась возможность сотрудничать и обсуждать всё со специалистами. В финском городе Хямеенлинна я видела, как учителю в классе помогал спецпедагог, который некоторое время занимался отдельно с небольшой группой. В Эстонии тоже есть передовые школы, в которых ещё до осуществления перемен в законодательстве стали привлекать к работе помощников учителей в тех начальных классах, где либо уровень знаний учеников был слишком разнородный, либо часть учеников нуждалась в особой поддержке.

Где найти помощников учителей?

Юлле Телтвей: В нашей школе на более чем 20 классных комплектов приходится четверо помощников учителей, причём не у всех есть педагогическое образование. Эта работа отлично подходит студентам для начала карьеры в школе, поскольку предоставляет возможность испытать себя на прочность и набираться опыта рядом с учителем. Для выполнения этой работы важнее всего личностные качества. Школа должна очень хорошо продумать, какие ожидания она возлагает на помощников учителей и каким образом должно происходить сотрудничество с педагогами. В Эстонии роль помощников учителей пока ещё весьма туманна и её только предстоит определить. По моему мнению, помощников учителей могли бы подготавливать училища. Наряду с опорными специалистами они тоже могли бы проходить различные эффективные тренинги.

Какие ещё возможности остаются в школах неиспользованными?

Эрле Пыйклик: Зачастую учителям не хватает знаний. Когда они впервые сталкиваются в классе с проблемными детьми, то им может понадобиться подтверждение тому, обусловлено ли плохое поведение учеников каким-либо расстройством или желанием спровоцировать преподавателя. Иногда достаточно небольших перемен. К примеру, учеников можно пересадить, а учебный процесс сделать гибче, адоптировав задания.

В ходе проведённых исследований выяснилось, что в 97% случаев поведение ребёнка зависит от поступков взрослых. По этой причине учителям тоже стоит чаще посматривать на себя в зеркало. Одна из рекомендаций – вести себя так, чтобы дети не выходили из себя. Зачастую педагоги склонны попрекать и припоминать случившееся вчера, хотя проблема уже разрешилась. Учителя должны сохранять самообладание в случае провоцирующего поведения подростков.

Юлле Телтвей: Причины вызывающего поведения детей зачастую гораздо глубже. Чтобы учёба вообще могла начаться, очень важен контакт между учениками и преподавателем, который только второй и может создать. Родителям тоже надо оказывать большую поддержку. История ребёнка, как правило, является историей его семьи, родителей или даже всего рода. Эти темы носят деликатный характер, и потому всегда возникает вопрос, насколько глубоко в это можно влезать, кто и как должен вмешиваться. Мне кажется, что многим папам и мамам  не хватает умения быть родителями. Именно поэтому крайне важно поддерживать родительский статус.

Что делать, если поведение одного ребёнка мешает не только другим детям, но и их родителям?

Юлле Телтвей: На это нужно в любом случае отреагировать: вызвать в школу родителей, пригласить спецпедагогов и опорных специалистов со стороны, чтобы поразмышлять над тем, что можно было бы сделать по-другому.

Эрле Пыйклик: Нужно посмотреть, идёт ли в классе учебный процесс. Если его невозможно организовать, то надо подумать, какого типа помощь требуется. Одним из средств решения проблемы является перекомплектация классов. Если какой-то комплект не работает и какой-то один ученик препятствует развитию целого класса, то требуется поменять состав классного комплекта.

Есть ли в Эстонии спрос на спецшколы аналогичные вашей?

Эрле Пыйклик: Думаю, что есть. Сейчас мы принимаем в школу детей со всех уголков страны, однако для многих Таллинн находится слишком далеко. К тому же, многих столица не устраивает по той причине, что в крупном городе ситуация может ухудшиться ещё больше. В Эстонии школы подобные нашей могли бы быть в каждом регионе. В то же время кардинально изменилось отношение к проблеме. Ещё каких-то пять лет тому назад очень редко можно было наблюдать попытки школ поднапрячься и что-либо изменить. Теперь же ребёнку всё чаще оказывают помощь в его родной школе.

******

КАРЛ АНДРЕАС СПРЕНК: КОГО БЫ ВЫБРАЛА МОЛОДЁЖЬ?

Недавно Союз молодёжных объединений Эстонии обнародовал результаты исследования избирательной активности молодых людей, проведённого Kantar Emor. Советник по вопросам молодёжной политики Карл Андреас Спренк пишет на страницах «Учительской газеты» о том, что в противовес низкому проценту молодёжи, отдавшей свои голоса в электронном виде, проголосовавшие впервые предпочли сделать свой выбор у избирательных урн.

Радостно осознавать, что результаты исследования опровергли сразу несколько весьма распространённых перед выборами мифов. К примеру, миф о преобладающем влиянии политических предпочтений старшего поколения на выбор молодых людей или миф о массовом противопоставлении молодёжи людям постарше путём протестного голосования. Также из ответов респондентов не вырисовывается оказания явной и сильной поддержки конкретной партии – для молодых избирателей важнее кандидат как личность (его взгляды и опыт).

Если каждый четвёртый молодой человек предпочёл отказаться от избирательного права из-за отсутствия интереса к политике, то каждый десятый сделал это, разочаровавшись либо в конкретном политике, либо в политике вообще. Преимуществом демократии и свободных выборов является наличие возможности отказаться от участия в выборах и передоверить принятие решения другим. Однако разочарование в политиках – это нечто, что руководители или члены местных самоуправлений могли бы с лёгкостью свести к минимуму. Решением проблемы должно стать не столько привлечение к участию в выборах известных публичных персон, сколько ведение более заметной деятельности и обращение внимания на проблемы молодёжи при написании избирательных платформ. На местных выборах прошлого года это делалось в минимальной степени.

Процент потенциального участия в выборах – 59 – показатель, несомненно, внушительный. Аналогичная избирательная активность среди молодёжи 16-17-летнего возраста наблюдалась, к примеру, на местных выборах в Норвегии. Тогда почти треть самоуправлений смогла оценить избирательную активность молодых людей. Гораздо более передовой является Австрия, в которой молодые люди начиная с 16 лет могут принимать участие во всех выборах. Там в зависимости от выборов их избирательная активность варьируется от 70 до 80 процентов.

По всей видимости, интерес к выборам среди голосующих впервые будет сохраняться на таком же уровне и в последующие разы, однако, как явствует из исследования, гораздо сложнее приучить к регулярному участию в выборах именно 18-24-летних молодых людей. Важнее цифр – возможность молодёжи участвовать в принятии касающихся их решении именно на местном уровне. Однако как в периоде между выборами между собой соотносятся молодые люди и те, кто принимают решения?

Проактивность при общении с молодёжью – это нечто, ради чего не стоит дожидаться следующих выборов. Для 88% участников исследования важно то, каким образом кандидаты используют доверие со стороны своих избирателей, а также то, насколько они выполняют свои предвыборные обещания. Общение с молодыми избирателями не должно выражаться в одном лишь перехватывании инициативы во время школьных мероприятий или мощном вторжении в школьную среду. Для начала, например, можно было бы организовать дискуссионные вечера, прислушиваться к предложениям со стороны молодых людей и учитывать их при планировании жизни на местах.

При местных самоуправлениях действуют также молодёжные собрания, являющиеся ценным связующим звеном между местными властями и юными людьми. Привлеките их тоже к участию в своей деятельности!