Учительская газета, 16 июня 2017
О бабочках, цветочках и образовании а-ля Uber
«О вузе что не стоит мне мечтать, отечество лишь знает да природа-мать» – мрачно озвучил свои перспективы на будущее один из нынешних абитуриентов. В ответ на это бывший педагог Маре Россманн мрачно пошутила на страницах «Учительской газеты», что пока этот выпускник дорос до понимания именно первой половины фразы – высшее образование по зубам лишь самым башковитым. Основная проблема эстонского образования, пишет дама, как раз в том и заключается, что места в гимназиях и вузах занимают случайные люди без необходимых способностей и желания учиться, отнимающие у преподавателей максимум душевных сил.
Поскольку никому не нравятся нравоучения, вместо рекомендаций в стиле «пусти корни в землю, а душу – в космос» Россманн предпочла с высоты своего опыта взглянуть на современное образование более широким взглядом.
Говоря о повальной нынче моде на отказ от традиционных отметок, автор уверена, что наклеивание цветочков и бабочек для оценки знаний младшеклассников – затея, быть может, и уместная, однако в основной школе и гимназии совсем даже нет.
«Это иллюзия, будто откажись учитель от оценок, ученик сам поумнеет и поймёт, что ему в жизни надо, и тотчас же бросится изучать химию с математикой, – считает Россманн. – Человек ленив ровно настолько, насколько ему позволяют быть ленивым, отметки же являются одним из факторов, заставляющих прилагать усилия. И только после тяжелейшей моральной или физической работы можно почувствовать настоящее счастье».
Затронув тему соотношения свободы и ответственности, экс-педагог отметила, что сейчас в жизнь вступает поколение, представителей которого называют «удлинителями детства» – сегодня они живут здесь, завтра там, ответственность они на себя не берут, трудятся настолько мало, насколько возможно, да и то лишь тогда, когда работа по душе.
«К сожалению, подобный стиль жизни бесперспективен, и к счастью, далеко не все являются его приверженцами. Недавно ушедший от нас актёр Лембит Ульфсак говорил, что ему в жизни приходилось делать работу, не приносившую ему глубокого удовлетворения, но надо было отвечать за семью, жену и детей, – привела Россманн конкретный пример. – Считать, что отмена ответственности и обязанности трудиться приведёт к усердному духовному самопросвещению, безосновательно. Работа с полной отдачей – это фундамент человеческого достоинства, и только трудясь можно быть свободным».
По весне, продолжает автор, учителя выглядят на селфи устало, и потому летом, когда напряжение спадает, она советует им подумать, какое впечатление они оставляют, захлопывая за собой дверь – можно ли про их уроки сказать, что они «скучные», «захватывающие», «интересные», «не помню» или нечто другое. Другими словами, Россманн предлагает педагогам проверить на прочность их собственный имидж – те ли они, за кого себя выдают, товарно ли их содержание при умении придать себе в изменившемся мире товарный вид?
Комментируя новомодный тренд – призывы к учителям о взаимном сотрудничестве – Маре Россманн намекает подхватывающим любые тенденции начальникам, что сотрудничество – важнейшее слово во всех сферах жизни, вот только к пониманию этого педагог хочет прийти сам, а не по приказу сверху.
По мнению автора мнения, по какой-то причине принято ошибочно думать, будто советские времена были для школ Эстонии словно чёрной дырой и ничего хорошего тогда якобы не было. «И в русское время светлое здание Раквереской гимназии было не только белой краской, но и излучавшимся от него светом образования, подарившим миру Арво Пярта, а Эстонии – массу знаковых современников во всех сферах жизни».
Как когда-то Эстония пыталась отыскать свою «Нокию», так и сейчас в образовании пытаются изобрести свой «Uber», подытоживает Россманн. Она не верит в то, что в будущем все люди будут получать образование «напрямую из устройств» так, что учителя и школы им больше не понадобятся.
«В мире никогда не было так, что новое полностью уничтожало старое. Как говорил футуролог Гуйдо Вийк, новое наслаивается на старое как сезонные кольца внутри деревьев друг на друга, и потому новаторство может загнать архаику в самые глубины общества, но никогда не истребить её до конца, – пишет Маре Россманн в заключение. – Парафразируя сказанное насчёт театра, можно было бы попросить не убивать пока традиционную эстонскую школу, однако правы и те, кто полагает, что стоять на пути у прогресса тоже не резон».
Два в одном: общество и без веры, и без правды
Выражение «на проектной основе» стало знаком нашего времени, пишет эстонский кинорежиссёр и журналист Карл Келло на страницах «Учительской газеты», однако подобный «проектный» подход сильно подрывает веру в общество, основанное на знаниях. Наступила эпоха не только безверия и бездоказательности, но и отсутствия фантазии или неспособности к воображению.
Великий Альберт Эйнштейн полагал, что воображение намного важнее знаний, поскольку факты ограниченны, а фантазия – нет, напоминает автор мнения.
«Особенно же ограничивает воображение жизнь за счёт пособий, – иронизирует Келло. – Чем же ещё, как ни ходатайством о получения пособия написание проектов по сути и является? Какие перспективы подобное явление открывает перед молодыми? Дикое количество грантососов (читай: дикое количество разочаровавшихся) означает потерянное время, идеи, честь и достоинство. Прежде всего, потерянную веру в себя. Как же в подобной ситуации относиться к т.н. преимущественному развитию ценностей самовыражения над ценностями самовыживания?».
По мнению Келло, это напрямую ведёт как к прекаризации творчества, так и к появлению самого прекариата.
«Прекариат – это временная рабсила. Человек проходит через все заграничные университеты, получает высшее образование, защищает научные степени, овладевает несколькими языками, а потом зачастую либо вегетирует от одного проекта до следующего, либо вынужден постоянно доказывать, что соответствует занимаемой должности», – поясняет кинорежиссёр и подкрепляет своё мнение словами президента Академии наук Тармо Соомере о том, что наука всё больше походит на междоусобную борьбу учёных за получение очередного гранта, а критерием правды служит мнение рецензента или оценочной комиссии.
Напоследок Келло пишет, что Эстония никогда не была богаче и, вместе с тем, беззубее, чем сейчас.
«В сфере проектизации-прекаризации мы уверенно придерживаемся еврокурса, а по всё увеличивающейся бедности людей возрастом за 65 мы, как утверждает демограф Лууле Саккеус, шагаем «в прямо противоположном от европейских тенденций направлений», – заключает обеспокоенный повальным грантососанием кинорежиссёр.
Образование в Латвии глазами эстонки
Через два года наши южные соседи перейдут на новую школьную учебную программу, базирующуюся на компетенциях. Трийн Юргенстейн, которую Минобр отправил в 2015 году преподавать родной язык в Рижскую эстонскую основную школу, рассказывает читателям «Учительской газеты» о преимуществах и спорных моментах тамошней системы образования.
«Иногда мне кажется, будто я вернулась на машине времени в прошлое и теперь могу предугадать, какие проблемы в образовании латышам ожидать в будущем, – пишет преподаватель школы, в которой учится 197 детей и трудится 20 учителей. – В общих чертах образование в Латвии шагает в ногу с эстонским – в чём-то нас опережают, а в чём-то отстают года на два».
Больше всего Юргенстейн импонирует 10-балльная система оценивания, позволяющая, к примеру, варьировать классическую «пятёрку» оценками от 8 до 10.
Э-школа (E-kool) предоставляет латвийским учителям больше возможностей. Например, при выполнении контрольных работ нужно отдельно прописывать количество набранных за каждое задание пунктов, система же сама высчитает финальную отметку и представит подробный графический обзор. К тому же, жизнь тамошних учителей сильно упрощают прединсталлированные замечания и похвалы, которые не надо каждый раз писать заново.
В течение всего учебного года проектами в школах Латвии занимаются лишь неделю. Ученики выбирают глобальную тему и занимаются пять дней только ею – уроков в это время нет. Так, вспоминает Трийн Юргенстейн, в прошлом году темой был театр, и её четвероклассники должны были сделать постановку «Семь друзей Юссике» от начала до конца: изготовить куклы, выучить текст, оформить сцену и пр.
Понравилось эстонке и то, что латвийские самоуправления предлагают учителям бесплатные курсы повышения квалификации – список оных обновляется и отправляется педагогам каждые два месяца.
Лёгкое же недоумение вызвала у неё аргументация отправки детей в школу в шестилетнем возрасте, против чего бастуют как родители и психологи, так и школы в целом. Во-первых, Минобр Латвии верит, что шестилетки будут иметь преимущество, выйдя на рынок труда на год раньше семилеток. Во-вторых, в детсадах родители должны платить за питание сами, а в школах оно бесплатно. По этой (а)социальной причине часть пап и мам уверены, что экономия своих средств за счёт ускоренного взросления чада – идея неплохая.
В Эстонии учебный год заканчивается в июне, в Латвии же – в мае. Автор статьи уверена, что продление учебного года пошло бы на пользу тамошним детям, поскольку школьные дни были бы в таком случае насыщены чем-то путным, а не одним лишь ожиданием летних каникул.
Если в элитных школах Эстонии жесткая конкуренция между детьми начинается перед поступлением в гимназию, то в сильнейших прогимназиях Латвии – уже в седьмом классе. Это, безусловно, позволяет открывать больше параллельных классов, выбирать контингент посообразительнее и получать под него больше базового финансирования, но тем самым медвежья услуга оказывается небольшим основным школам – после ухода из них голов посветлее статистика сдачи экзаменов резко падает. Как и в Эстонии, с сожалением констатирует Трийн Юргенстейн, так и в Латвии на основании результатов экзаменов составляются рейтинги школ от самых якобы «лузерских» до самых будто бы успешных.
В 2018/2019 учебном году Латвия переходит на новую учебную программу, согласно которой классы с первого по четвёртый будут учиться по модели, основанной на компетенциях. «Уже сейчас её апробируют 80 пилотных школ, но кажется, будто в Латвии учителя ещё не до конца понимают, чего от них ждут, и потому это вызывает споры», – уточняет Юргенстейн.