Учительская газета, 2 ноября 2018

ВСЕМУ СВОЁ ВРЕМЯ, ИЛИ НЕ НАЧИНАЙТЕ С ГРАММАТИКИ!

Приступая к изучению иностранного языка, следует начать с практического его применения, а не с грамматики. В этом уверена эксперт в области преподавания эстонского языка как неродного и доктор философии Маре Китсник, с которой побеседовал журналист «Учительской газеты» Райво Юурак.

Лингвист и преподаватель эстонского языка исследовала в своей докторской диссертации, как на самом деле развивается эстонский язык у тех, для кого он неродной. Руководителем работы стала профессор Туркуского университета Аннекатрин Кайвапалу, а её итогом – понимание того, что люди овладевают новым языком не всегда так, как предполагают авторы учебников и учителя. При традиционном изучении языка подчас довольно много времени тратится на нахождение отличий в управлении падежными формами дополнения, а также на объяснение и обкатку четырнадцати падежей, спряжений глаголов и прочих грамматических конструкций. Маре Китсник проанализировала результаты письменных заданий в экзаменационных работах сдающих на категории В1 и В2 людей, для которых эстонский не являлся родным языком. Она пришла к выводу, что изучающие эстонский язык на самом деле используют в своей речи лишь единичные фрагменты лингвистических конструкций.

Сначала ученик овладевает готовыми языковыми конструкциями

Почему же грамматика так тяжело даётся, несмотря на то, что на неё обращается столь пристальное внимание? И чем объяснить то, что ученики всё-таки в состоянии общаться на эстонском и писать разного рода тексты, однако они не пользуются большей частью возможностей изучаемого языка?

Дело в том, что теоретический анализ языка и его практическое использование – это две разные вещи, утверждает Китсник. Например, малыши ничего не знают о четырнадцати падежах, однако они свободно общаются на эстонском. На самом деле иноязычные люди изучают эстонский язык таким же образом. Когда они слышат, как говорят эстонцы, то наиболее распространённые фразы начинают медленно откладываться у них в памяти, и потом они сами начинают их использовать. Многие складно изъясняющиеся люди признаются, что они говорят и пишут по интуиции, без помощи грамматики. Таллинцы в бытность свою овладевали финским языком, просматривая передачи на финских телеканалах и ничего не зная о грамматике языка своего северного соседа.

В Эстонии долгое время считалось, что сначала ребёнок должен уяснить грамматику своего родного языка, потому как якобы только тогда он сможет понять грамматику других языков, а потом и выучить их. Маре Китсник подчёркивает, что это устаревшая точка зрения. Она ссылается на британских и финских лингвистов, по утверждению которых, на начальном этапе изучения языка усваиваются лишь часто используемые готовые конструкции (chunks): «иди сюда», «я не знаю», «дай мне» и т.д. Поначалу изучающие язык общаются как раз при помощи этих отдельных конструкций, комбинируя их между собой.

Язык начинает восприниматься во время его использования

Так что, новый язык надо просто выучить? Маре Китсник с этим не согласна. Она вспоминает, как в 1980-е годы учебники английского языка составлялись из текстов, в которых встречались наиболее употребляемые фразы. Ученики должны были заучивать эти тексты наизусть. Выяснилось, что, к сожалению, эти заранее сервированные фразы не очень-то и запоминались. Сейчас наилучшим методом изучения языка считается максимальное частое аудирование и практикование изучаемого языка. Чем чаще ученики будут слышать реально используемый язык, тем чаще они будут слышать столь необходимые для общения лингвистические конструкции. На их базе у учеников будут возникать также подсознательные модели этих конструкций. Это и есть т.н. восприятие языка, когда люди просто начинают чувствовать, что именно так надо сказать или написать.

В классах языкового погружения русские ребята слышат эстонский язык очень часто, поскольку изучают на нём в том числе и другие предметы. Уже ко второму полугодию первоклашки свободно говорят и пишут по-эстонски, не зазубривая при этом никаких языковых конструкций. Также в последнее время набирает обороты идея двухстороннего языкового погружения, когда эстонские и русские ребята обучаются вместе, разговаривая на одном уроке по-эстонски, а на другом – по-русски. Таким образом, русскоязычные дети не должны разговаривать на эстонском языке только друг с другом.

Штудирование грамматики в отрыве от контекста неэффективно

Бессмысленность зазубривания грамматических правил Маре Китсник иллюстрирует ярким примером из своей педагогической практики. Однажды она стала давать частные уроки одному ученику. Первая тема была «повелительное наклонение» перед предстоящей контрольной работой по ней. Задания были традиционными – в пробелы в предложениях без контекста надо было вписать различные формы повелительного наклонения: приди, придите, не приходи, не приходите и т.д. Несмотря на то, что сама Маре Китсник никогда подобным образом не преподавала, тем не менее, в тот раз она помогла ученику выполнить домашнее задание. Она сказала частному ученику, что в дальнейшем они будут учиться по-другому, но случилось так, что перед очередным уроком Маре заболела, оповестив об этом своего ученика. Тут же получила ответ. Он писал: «Здравствуйте. Контрольная работа была пять. Выздоравливать!». Несмотря на пятёрку за контрольную работу, в реальной ситуации ученик не смог написать правильную форму повелительного наклонения «Выздоравливайте!».

«Для ученика штудировать грамматику в отрыве от контекста – это всё равно что учиться плавать на суше, – уверена Маре Китсник. – Ему это не поможет, скорее, украдёт у него время».

Условное наклонение как демонстрация вежливости

Так какие же лингвистические конструкции ученики в первую очередь выделяют для себя? Маре Китсник отмечает, что одной из чётких языковых конструкций, отделяющих уровень В1 от уровня В2, является использование условного наклонения. В учебниках эстонского языка изучение условного наклонения, как правило, означает склонение всех глагольных форм: я бы хотел, ты бы хотел, он бы хотел, мы бы хотели и т.д. Считается, что таким образом ученик уясняет систему, без которой языком пользоваться невозможно. Тем не менее, анализ экзаменационных работ показал, что из целостной системы учащиеся вычленяют лишь отдельные куски. Например, владеющие языком на уровне В1 в основном используют в условном наклонении лишь форму первого лица глагола «хотеть» – «Я бы хотел». Достигшие уровня В2 также чаще всего используют форму первого лица единственного числа, но не ограничиваются одной только ею. Обилия всевозможных грамматических форм в этих работах не наблюдается. Впрочем, всех их не используют даже носители языка!

Однако с какой целью изучающие эстонский язык пользуются условным наклонением? Выяснилось, что чаще всего они делают это для выражения своего вежливого отношения к чему-либо или кому-либо. Например, «Я бы хотел спросить, будет ли…?» или «Я бы хотел оформить страховку именно в вашей фирме». В данном случае условное наклонение смягчает просьбу и оставляет за отвечающим право при желании не выполнять её.

Имея в виду результаты исследования, Китсник вспоминает, как один её русский коллега, работавший вместе с нею в эстонском коллективе, уже говорил ей когда-то раньше, что эстонцы используют формы условного наклонения для придания просьбе оттенка вежливости гораздо чаще, чем русские. В то же время он добавил, что в бытность свою ему в школе не объяснили, что условное наклонение используется для придания просьбе оттенка вежливости. С тех времён у него остались в памяти предложения наподобие этого: «Если бы у меня был карандаш, то я бы нарисовал картинку».

Не ошибка, а неточность

К своему удивлению, Маре Китсник заметила, что на более высоком уровне владения языком (В2) ученики делают больше ошибок, чем на более низком (В1). Точно к такому же выводу пришли исследователи из Университета Йювяскюля, которые в немалой степени вдохновили Маре на написание докторской диссертации. Однако как такое может быть?

На самом деле, всё объясняется просто – на начальном этапе усвоения языковых конструкций их фрагменты используются почти в неизменном виде. На более же высоком уровне ученики создают конструкции самостоятельно и гораздо смелее комбинируют их между собой. Если ученик пишет, например, „võtid“ (вместо правильного варианта „võtmed“ – Ред.), то это потому, что он уже знает о том, что множественное число от слов „tool“ и „maja“ будет „toolid“ и „majad“, а вариант „võtid“ свидетельствует о его переходе на новый уровень. Это великолепно, когда человек начинает экспериментировать с языком, говорит Китсник.

В нашей традиционной методике преподавания языков основной акцент делался всё-таки на выявлении и искоренении ошибок. Для многих учеников подобный подход оборачивался получением плохих оценок и появлением желания держать язык за зубами, поскольку молчащие ведь не ошибаются. Боящиеся ошибиться ученики не жонглируют языковыми конструкциями, предпочитая применять только устоявшиеся выражения, т.е. оставаться на безопасном начальном уровне.

Маре Китсник считает неправильным слишком рьяное исправление языковых ошибок. Следует учитывать, что большинство ошибок носит временный характер и избавиться от них быстрее всего можно, прислушиваясь к чьей-то естественной речи и смело общаясь на изучаемом языке. Китсник даже считает, что следует напрочь отказаться от слова «ошибка». Например, в своей диссертации вместо слова «ошибка» она использует слово «неточность». Неточные языковые конструкции пока что ещё недостаточно стабилизировались и не закрепились в лингвистической системе ученика.

Китсник добавляет, что сейчас европейские лингвисты используют для измерения уровня владения языком триаду CAF, в которой С означает уровень сложности языка (complexity), A его грамотность (accuracy) и F – его плавность (fluency). Аббревиатура CAF наглядно показывает, как увеличению степени сложности языка сопутствует рост количества временных неточностей.

Какие выводы на основании вышеизложенного должен сделать учитель?

Иностранный язык не имеет смысла преподавать так, чтобы работы учеников были красными от исправлений. Учителю следует знать, каким является типичное употребление языка на разных уровнях владения им (А1-С2). Если он знает, что те или иные этапы совершения ошибок неизбежны, то он меньше нервничает по этому поводу и просто продолжает обучение.

Маре Китсник поясняет: «Если всё время исправлять неточности ученика, то он не сумеет его прочувствовать. Важно именно восприятие, поскольку мы не успеваем анализировать качество своего языка во время разговора. Если ученик скажет на моём уроке «Я буду сказать», то я не брошусь поспешно уточнять, что с «буду» сочетается с глаголом несовершенного вида «говорить». Пускай он закончит своё предложение. Ученик что-то сказал и теперь хочет узнать, поняли ли его другие – это важнее всего. Иногда я сама парафразирую его высказывание: «А-а-а, ты хочешь сказать, что…». Иногда я даже этого не делаю. Как правило, исправление неточностей уместно лишь тогда, когда именно в данный момент идёт обкатка определённой языковой конструкции».

К сожалению, для учителей эстонского языка пока ещё не прописаны научно обоснованные критерии (степень сложности, грамотность/безграмотность) соответствия типичного использования языка категориям A1, А2, В1, В2, С1 и С2. Например, соответствующую информацию относительно английского языка можно найти по тэгу „English Profile“. Маре Китсник надеется на то, что её докторская диссертация, посвящённая теме повышения грамотности и степени сложности лингвистических конструкций на уровнях В1 и В2 подвигнет её коллег по цеху на составление описаний соответствующих категорий.

Первая половина заголовка докторской диссертации Маре Китсник звучит как «Всему своё время». Смысл в том, что развитие языка происходит естественным образом и это естественное поступательное движение вперёд невозможно форсировать искусственным образом, начав с изучения грамматики.

Как вы сами преподаёте эстонский язык?

Китсник признаётся, что интуитивно исходила именно из тех самых принципов, которые нашли своё подтверждение в ходе написания диссертации. На её уроках ученики активно общаются как с учителем, так и друг с другом. Благодаря долгосрочному опыту преподавания она знает, когда и какие конструкции становятся посильными для учеников. Таким образом, изучение грамматики на её уроках происходит в скрытой форме всегда, но ученики этого не осознают. Им кажется, что учиться легко, поскольку всё ведь по силам. Ещё Маре считает очень важным создание и поддержание на своих уроках атмосферы радости от изучения языка.

Маре Китсник уточняет: «Мне нравятся импровизационные форматы, поскольку они имитируют реальную жизнь, когда никто и никогда не знает заранее, что другие ему скажут. Роли для участников диалогов тоже распределяются на месте – члены группы придумывают их сами. Так, например, мои ученики побывали в роли отца и сына в зоопарке, фигуриста/фигуристки и её тренера, пластического хирурга и разочаровавшегося в нём пациента. Форматов импровизационных диалогов много – один замечательнее другого. Один из моих самых любимых, к примеру, называется «Алфавит», когда на доске пишутся все буквы алфавита и при составлении диалога каждая реплика должна начинаться с очередной по счёту. При договорённости начать диалог с буквы И вошедший в роль продавца мороженого спрашивает у ребёнка: «И ты тоже хочешь мороженое?». Ответ ребёнка должен начаться с буквы К и он говорит, например: «Конечно, три штуки». Продавец должен продолжить диалог фразой, начинающейся с буквы Л: «Лимонное, шоколадное или ванильное?». Таким образом, в диалоге возникают неожиданные повороты и ученики следят за ним с таким интересом, что иногда забывают, что разговаривают-то они на эстонском.

Однажды у нас случился такой диалог между стюардессой и пассажиром. Пассажир спросил, почему не предлагают обычную курицу. Стюардесса ответила, что курица закончилась. Ведущий игры сказал «Поменяй!», после чего стюардесса должна была изменить свою последнюю реплику. Та и ответила, что куры боятся летать, и потому авиакомпания курятину больше не предлагает. После этого диалог продолжился в этом же ключе неожиданных поворотов. В отличие от выученных наизусть диалогов из учебников, которые из-за своей предсказуемости иногда очень даже скучные, за диалогами-импровизациями следят с большим интересом. Очень часто другие ученики начинают подсказывать участникам диалога свои реплики. У одной такой подсказчицы стюардесса спросила: «А вы-то кто?». Та ответила, что является телохранителем пассажира и таким образом вовлекла в диалог третьего участника. Постоянная вовлечённость в работу означает, что своими мозгами шевелят все, незаметно для себя продвигаясь в изучении языка далеко вперёд.

Очень полезным является и то, что в импровизационных диалогах используется не стерильный язык из учебника, а самый что ни на есть живой язык, используемый в реальной жизни. Например, при изучении темы «Подарки» ученики узнают из учебника, что вариантами ответа являются такие фразы как «Благодарю вас», «Спасибо», «Большое спасибо». На импровизационном же уроке мои ученики, получая подарки, отвечают: «Круто!», «Зашибись!», «Откуда взял?», «Обалдеть!», «Невероятно!», «Боже мой, красотища-то какая!». Другими словами, они используют выражения из реально существующего языка.

Сейчас Маре Китсник ведёт в тренинговом агентстве „GAME club“ курс обучающих языковых игр под названием «ЮХАН», который она разработала совместно с креативным директором агентства Лёшей Разиным.

Преподавая русскоязычным школьникам эстонский язык, Маре Китсник всегда считала важным, чтобы изучение оного было связано с реальными интересами и потребностями учеников. Так, например, она предложила учащимся начать вести блог. Единственным условием было, чтобы посты были еженедельными, а темы, по которым высказывается ученик, вызывали у него неподдельный интерес. В своём эстоноязычном блоге ученики писали о том, как они занимаются конным спортом, почему они хотят сделать татуировку, какой микс рэп-хита им понравился, как они пробовали начать свой бизнес и ещё о многом другом. При этом Маре комментировала их посты как рядовой читатель, задавая вопросы и реагируя на реплики, но не исправляя ошибки.

Маре Китсник вспоминает: «Приятнее всего было услышать от одной девушки, что ведение блога, наверно, самое замечательное задание, которое она когда-либо выполняла в школе. Читая блоги учеников, я и сама многому научилась. Например, я открыла для себя исполнителя мелодичных рэп-хитов Басту, подсев на его песни на некоторое время. Подытоживая, могу сказать, что несмотря на неисправление языковых ошибок (а может, именно благодаря этому), ведение блога позволило ученикам значительно улучшить свой эстонский язык».

Почему изучение эстонского языка должно быть весёлым?

В качестве ответа Маре приводит высказывания своих учеников, участвовавших в диалогах-импровизациях: «Теперь я не боюсь говорить. Я больше не боюсь, что скажу что-нибудь неправильно. Теперь я лучше понимаю, о чём вокруг меня говорят. Теперь у меня гораздо более широкий активный словарный запас, причём это реально используемые в жизни слова. Даже если мне будет не подыскать правильного слова, я выкручусь как-то по-другому».

Один из учеников Маре Китсник рассказал ей, как ему было нужно купить средство от моли, но продавец-эстонец не понял этого слова. Тогда он без какого-либо стеснения попытался изобразить моль с помощью пантомимы, поскольку средствами пантомимы приходилось пользоваться на уроках эстонского языка. Недопонимание скорее усугублялось. Тогда он скомбинировал жесты со знакомыми ему словами и выпалил: «Ест одежду». Продавец сразу понял, что клиенту было нужно!

Маре Китсник расстаётся с журналистом Райво Юураком на деидеологизированной ноте: «Самое прекрасное, когда ученики признаются в том, что стали замечать эстонский язык повсюду вокруг себя и что у них пробудился неимоверный азарт к весёлому его изучению и применению на практике. Это и должно быть целью любого обучения – дарить людям ощущение свободы, радости и бесстрашия. Тогда им будет по плечу абсолютно всё!».

*****

ОХ УЖ ЭТИ ОПАСНЫЕ ИНОСТРАННЫЕ СТУДЕНТЫ …

Один призрак бродит по Эстонии – призрак английского языка. Теперь он проник даже в наши университеты. Целлюлозного завода мы не хотим – он загрязняет окружающую среду. Теперь нам и иностранные студенты не нужны, ибо они – угроза эстонскому языку. А если взглянуть на вещи пошире? Это на страницах «Учительской газеты» предлагает сделать журналист Райво Юурак.

Какая ещё экспортная статья может быть для Эстонии более безопасной, чем образование? Что ещё как не приезд к нам на учёбу иностранных студентов могло бы лучше выделить Эстонию на мировой арене?

В университете уже точно можно учиться на английском языке. Ещё Пётр Первый писал в одном из своих указов, что дворянин должен знать несколько иностранных языков и что он не имеет права «стоять себе болван болваном», когда иностранцы с ним разговаривают. Так и нам пристало владеть английским, поскольку сейчас он является таким же рабочим языком в Европе, каким когда-то был латинский. Лучший же способ изучения языка – это постоянно его использовать, т.е. учиться на нём.

Несомненно, необходимо и встречное движение, чтобы иностранные студенты изучали в наших вузах какие-то дисциплины на эстонском языке.

Нет, это невозможно! Таковой была первая реакция, когда я заговорил об этом. В качестве контраргумента приводилась якобы недостаточная мотивация со стороны иностранных студентов изучать язык малого народа, коим эстонский и является.

Не свидетельствует ли подобная точка зрения о наличии у эстонцев комплекса неполноценности? Посмотрим на реальную ситуацию. Например, на преподавателей, приехавших в наши вузы из-за рубежа. Многие из них ведь говорят по-эстонски и время от времени даже выступают на телевидении, анализируя проблемы эстонского общества на эстонском же языке.

Эстонский язык изучали ещё во времена СССР. Когда я сам учился в Тартуском университете, то видел студентов из Латвии, Литвы, Армении, Грузии, Чечни и других стран. Уже к концу первого года учёбы они очень даже сносно говорили по-эстонски.

Сейчас же ситуация гораздо лучше, чем тогда, поскольку у нас имеется очень хороший опыт языкового погружения. Мы точно знаем, как преподавать дисциплины на эстонском языке тем, кто им ещё не владеет.

Возьмём, к примеру, наши русские гимназии, в которых учащиеся изучают 60% предметов на эстонском. Этот проект показал, что ученики, для которых эстонский не является родным языком, точно в состоянии на нём учиться. Так если даже гимназист может, то почему студент-то тогда не сможет?

И, наконец, самое главное. Датчане заметили, что большинство их иностранных студентов оставались после окончания вуза в стране и работали в ней от пяти до десяти лет. Это было бесценным подспорьем для экономики Дании. Довольно очевидно, что большая часть наших иностранных студентов тоже с удовольствием остались бы на некоторое время работать в Эстонии. Овладение эстонским языком ещё во время учёбы в университете пошло бы им при поиске работы в нашей стране только на пользу.

*****

ОБРАЗОВАНИЕ И АВТОРСКОЕ ПРАВО: КАКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ ПРИВНЕСЁТ ОЧЕРЕДНАЯ ЕВРОДИРЕКТИВА?

Активист Википедии Рауль Веэде отмечает, что в последнее время в связи с подготовкой к принятию директивы Европейского Союза эстонские СМИ чрезвычайно часто писали об авторском праве. Неравнодушный общественник призывает на страницах «Учительской газеты» задуматься о том, каково будет её возможное влияние на качество нашего образования.

Образование является частью культурного столпа нашего общества. Благодаря нему культура передаётся от одного поколения другому и сохраняется преемственность. Жизненно важно, чтобы причастные к системе образования люди смогли использовать в своей работе как культурное наследие, так и современную культуру – тексты, изображения, музыку, фильмы, – поскольку иначе её будет невозможно преподавать. Именно поэтому в законодательстве на тему защиты авторских прав и сделано исключение ради работников сферы образования, которое было в 2001 году облачено в форму директивы Европарламента и Совета ЕС о гармонизации отдельных аспектов авторского права и смежных прав в информационном обществе.

Однако директива не устанавливает чётких правил, а лишь предоставляет государствам право принимать решения по собственному усмотрению. Жители Эстонии, в общем-то, не в курсе, что имеющееся в нашем Законе об авторском праве исключение для работников образования является одним из проявлений максимальной свободы в Европе, нередко приводимой в качестве примера для подражания. Свобода использования культурного наследия гарантирует учителям и ученикам доступ к культуре и заодно избавляет систему образования от необходимости ежегодно протаскивать через свой бюджет огромные суммы, которые были бы потрачены на приобретение лицензий на авторское право.

Эстонская реликвия

В эстонском Законе об авторском праве исключения для сферы образования прописаны в пунктах 2 и 3 статьи 19: «Без согласия автора и без выплаты авторского вознаграждения, но с обязательным указанием имени, произведение которого используется, если оно обозначено на произведении, и названия произведения, а также источника заимствования, допускается: … 2) использование правомерно опубликованного произведения в качестве иллюстративного материала в мотивированном объеме в учебных и научных целях и при условии, что такое использование осуществляется в некоммерческих целях; 3) воспроизведение правомерно опубликованного произведения в мотивированном объеме в учебных и научных целях в учреждениях образования и науки, деятельность которых не преследует коммерческие цели…».

Лаконичное и относительно ясное объяснение. Таким образом, свобода ограничивается некоммерческими учебными учреждениями (за исключением некоторых частных школ, тренинговых агентств и большей части неформального образования, в т.ч. ведение разного рода учебной деятельности за пределами учебного учреждения); нельзя также использовать незаконно опубликованные произведения (добытые, например, пиратским путём); используемый объём должен быть оправданным (например, если на уроке анализируют одно стихотворение, то для учеников нельзя копировать весь сборник стихов); выбранные произведения должны быть уместными (можно поспорить, является ли мимолётно сказанное «Посмотрите, как красиво!» достаточным обоснованием для демонстрации картины, о которой не будет подробно вестись речь) и – мысль последняя по порядку, но не по важности – ни от автора, ни от источника нельзя отступаться. По этому пункту у всего эстонского общества есть ещё много пространства для развития.

Понятие свободы в сугубо образовательной сфере расширяют также другие законодательные пункты более общего плана – такие, которые касаются, например свободы цитирования и использования правомерно опубликованного произведения в карикатуре, пародии и шарже. Они действуют по всей Эстонии, в том числе и в школах. Свободы выше крыши! По этой части у нас есть повод гордиться нашим законом.

В остальной Европе

Приведу для сравнения несколько примеров того, что законодательство в разных странах не позволяет в школах делать с произведениями, защищёнными авторским правом (когда с момента смерти их авторов прошло 70 лет или когда произведения были официально выложены в открытый доступ).

Во Франции, Германии, Дании и Финляндии считается незаконным сканировать страницы учебника. Во Франции, Португалии и Испании ученикам запрещено прослушивание в классе музыкальных произведений. Демонстрировать в классе фильмы на DVD запрещено в Северных странах, во Франции, Испании и Португалии. Публичное проигрывание в классном помещении видеороликов, находящихся в открытом доступе в сети, незаконно в Северных странах, во Франции, Италии, Португалии, Испании и Голландии. Электронная рассылка ученикам защищённых авторским правом материалов не разрешена в Дании, Финляндии, Италии, Голландии и Великобритании. В некоторых странах законодательство может потребовать от работников просвещения слать материалы индивидуально каждому ученику.

В закрытой школьной сети (интранете – Ред.) делиться материалами запрещено в Дании, Финляндии, Франции, Италии, Португалии и Великобритании. В учебных материалах тексты в полном объёме нельзя цитировать во Франции, Италии и Румынии. Переводить материалы не разрешено в Дании, Финляндии, Италии и Испании. И так далее, и тому подобное. Всё вышесказанное касается школ, с неформальным же обучением дела обстоят ещё более сложно. Поэтому не особо и удивительно, что эксперты в области авторского права советуют не урезать свободу в Эстонии, а начать её экспортировать.

Таковы законы. Наверняка можно усомниться в том, соблюдают ли их всегда и везде, однако в случае их нарушения никто не защитит школу от судебных разбирательств. К тому же, у большинства школ нет ни страховки, ни средств на покрытие судебных расходов в случае нарушения ими законодательства. Как вы сами видите, с этой точки зрения жизнь учителей (и директоров школ) в Эстонии комфортна и безопасна как у Христа за пазухой. Как уже было сказано выше, продлиться эта свобода может недолго.

Ещё в 2016 году, когда предшественник Андруса Ансипа на посту европейского комиссара по цифровой экономике Гюнтер Эттингер предложил проект первой директивы, то европейская организация Communia, объединяющая экспертов в области защиты авторского права, проанализировала на примере Польши влияние этого проекта на систему образования. В результате проведённого анализа выяснилось, что если бы каждая школа в Польше приобрела лицензии на защищенные авторским правом произведения, то на это ушла бы половина суммы, которую всё государство тратит на оказание помощи детям из малообеспеченных семей.

Теперь Европарламент уже одобрил проект директивы, и начались переговоры между Еврокомиссией и Советом Европейского союза. У каждой из сторон есть своя версия текста, и в Совете Европейского союза Эстония тоже может высказаться по этому поводу.

По сравнению с первоначальной версией, проект директивы существенно изменился, и хотя вопрос о финальной версии ещё открыт, границы возможностей прояснились и они гораздо уже по сравнению с тем, что было обещано предыдущей директивой.

Что прописано в директиве?

В новой директиве использование защищённых авторским правом произведений в системе образования прописано в статье 4. По сравнению с тем, что было до сих пор, самым существенным отличием является появившееся для учебных заведений обязательство приобретать «легкодоступные» лицензии ради использования произведений в школах (статья 2, пункт 1). Цены на лицензии должны быть «разумными», но поскольку вопрос о том, кто будет определять разумность или неразумность цен, всё ещё открыт, а ненасытности продавцов нет никакого противовеса, то право голоса остаётся за теми, кто выдаёт лицензии (статья 4, пункт 2). Государства же обязывают оповестить школы о необходимости покупки лицензий (т.е. гарантировать их «легкодоступность», статья 2, пункт 2).

К тому же, директива устанавливает требование, согласно которому защищённые авторским правом произведения можно использовать для придания урокам наглядности только: 1) в стране, где находится учебное учреждение (исключается их использование, например, учителями и учениками во время экскурсий или отдыха за рубежом, под вопросом оказываются также выступления учеников в других странах, в которых законодательство не совпадает полностью с нашим); 2) в безопасной электронной среде или сети (статья 3). Это исключает возможность публикации защищённых авторским правом произведений в открытом доступе на вэб-сайтах. Например, если сейчас на домашних страничках многих школ можно найти и свободно почитать исследовательские работы учащихся, то в случае введения запрета под замок придётся поставить те из них, в которых содержатся тексты, фотографии и прочие материалы чужого авторства.

Ограничение делает ещё более жёстким пункт А статьи 1, который делает возможным доступ только для учащихся школ, студентов, педагогов и технических работников. Если школа не будет пользоваться интранетом с ограничениями или предоставит к нему доступ родителям, то этот беспорядок придётся прекратить.

Статья 4 позволяет странам-членам ЕС выплачивать компенсацию авторам, которые понесли убытки из-за бесплатного использования их произведений в системе образования. Как будут выявляться случаи нанесения ущерба и его размер, неизвестно. Выплата компенсации предусмотрена не вместо оплаты лицензии, а вдобавок к ней. В Эстонии этот гигантский ущерб до сих пор никак не компенсирован, и совершенно неизвестно, сколько авторов умерло от голода по той причине, что на школьных уроках будущим покупателям их произведений учителя представляли их же книги, картины или фильмы.

В статье 4А Европарламент предлагает запретить какие-либо исключения для сферы образования в единичных договорах. Эта оговорка может повлиять на бесплатность использования вэб-контента, находящегося в открытом доступе. Если подобного запрета нет, то владелец в общем-то бесплатного сайта может по умолчанию вписать в правила его пользования, что в школах содержание домашней странички можно демонстрировать только за плату. В версиях Еврокомиссии и Совета Европейского союза такого ограничения нет.

Статья 2 пункт 1 даёт странам-членам ЕС право вводить ещё более жёсткие ограничения в отношении делания исключения для сферы образования, убрав из него определённые категории произведений – например, ноты и учебные материалы. В Эстонии копирование нот без разрешения автора запрещено и сейчас. В принципе не исключено увеличение количества в том числе и новых подобных категорий.

Непонятно, где конкретно можно воспользоваться исключением для работников образования (статья 1 пункт А). Из трёх версий текста только проект директивы Еврокомиссии ограничивает сферу физического применения своего исключения территорией учебных заведений. В двух остальных версиях эта сфера расширяется при помощи фразы, которую можно перевести как «…или в других местах».

Границы свободы резко сужаются, становясь более размытыми, чем раньше. По всей вероятности, после вступления директивы в силу и внедрения её в Эстонии – на это может уйти около двух лет – школам придётся инвестировать в проведение соответствующих тренингов, Министерство же образования и науки должно будет придумать способы пропагандирования приобретения лицензий и ведения учёта частоты использования произведений, защищённых авторским правом, выделить из бюджета средства на покупку лицензий, а может и начать заранее организовывать государственные тендеры на поставку школам безопасного программного обеспечения.

Напоследок об Эстонии

Стоит ли эстонскому государству целенаправленно навлекать на свою собственную систему образования новые проблемы с авторскими правами? Сейчас мы ещё можем сопротивляться попыткам ограничить свободу в сфере образования и защищать интересы школ в Эстонии. Если же это делать непублично, без обсуждения в СМИ, парламенте и правительстве, то потом ответственность на себя не возьмёт ни один политик или эксперт. Если же спросят, кто это сделал, то виновной окажется плохая Европа. На самом деле, ответ тот же, что и в сказке: «Сами-то вы и сделали».

*****

ЦИФРОВАЯ ГРАМОТНОСТЬ ИДА-ВИРУМААСЦЕВ ПРИ ИЗУЧЕНИИ ЭСТОНСКОГО ЯЗЫКА КАК НЕРОДНОГО

Почти половина учащихся школ с русским языком обучения ищет в интернете информацию на родном языке, а потом переводит её на эстонский. Это в ходе написания магистерской работы выяснила учительница эстонского языка Ингрид Преэс, пишет «Учительская газета».

Когда я в прошлом году приступила к написанию своей магистерской работы с целью изучения цифровой грамотности ида-вирумааских педагогов и школьников при изучении эстонского языка как неродного, то я думала, что ученикам знакомы соответствующие электронные среды и они используют их для совершенствования своего эстонского. Как известно, молодёжь разбирается в инфотехнологиях и с их помощью очень быстро изучает новые языки.

К сожалению, выяснилось, что это не совсем так. Когда я спросила у школьников и взрослых учеников, почему по прошествии столь долгих лет изучения эстонского языка они так и не овладели им в достаточной степени, то как правило, они отвечали, что у них отсутствует естественная языковая среда. Очень часто в качестве оправдания приводилось отсутствие общения на изучаемом языке. За этим следовал длинный перечень других причин, по которым в Ида-Вирумаа невозможно заговорить на эстонском. О неиспользовании же эстоноязычных электронных учебных материалов никто даже не упомянул.

Вывод прост – учащихся следует настойчивее направлять и лучше мотивировать, чтобы они практиковали свой эстонский в том числе и с помощью электронных ресурсов. Чтобы молодые люди были в будущем конкурентоспособными на рынке труда, их цифровые навыки нужно развивать постоянно, причём на всех уроках сразу.

Исследование, проведённое в трёх ида-вирумааских школах

Я организовала опрос в трёх общеобразовательных школах на северо-востоке Эстонии среди учащихся 4-12-х классов, чьим родным языком не является эстонский. Всего в анкетировании приняло участие 310 респондентов (163 мальчиков и 147 девочек). Темой исследования стали способы поиска учениками информации на эстонском языке, их (не)умение ссылаться на использованные источники, а также (не)использование интернета при выполнении домашних заданий.

Поиск информации. Выяснилось, что в русских школах учащиеся второй школьной ступени (классы с четвёртого по шестой – Ред) ищут информацию преимущественно на своём родном языке, после чего переводят её на эстонский. Умеющих вести поиск информации на эстонском языке, а затем излагать своими словами, совсем немного. Очень жаль, потому что существует много интересных вэб-сайтов (Miksike, Eesti Keel, Koolielu, Lastekas, Keeleklikk и др.), которые позволяют русским ребятам самостоятельно практиковать свой эстонский. Сознательно этими добротными ресурсами пользуется менее трети учеников.

Домашние задания. Почти половина учащихся второй школьной ступени утверждает, что их учителя эстонского языка не дают на дом заданий, предполагающих использование интернета. Ещё реже педагоги советуют ученикам пользоваться электронными ресурсами, с помощью которых можно изучать и совершенствовать свой эстонский. На уроках гаджеты всё же используются, однако в основном только для участия в интерактивных викторинах. Несмотря на то, что смарт-устройства с целью изучения языка используются достаточно редко, учащиеся второй школьной ступени оценили своё умение читать на эстонском языке как хорошее.

Как ищут информацию гимназисты?

Поиск информации. Как известно, каждый последующий навык в едином комплексе цифровых компетенций ученика предполагает наличие у него навыков предыдущего уровня в этой сфере. Значительного развития учащихся по этой теме, к сожалению, не наблюдается. Более половины гимназистов хоть и умеет искать информацию на эстонском по поисковым словам, но их уровень владения государственным языком не настолько высок, чтобы делать это преимущественно на эстонском. Почти половина русских гимназистов по аналогии с учащимися второй школьной ступени ищет информацию на родном русском языке при наличии такой возможности, а затем переводит её на эстонский.

Несмотря на то, что перевод русских школ на эстонский язык обучения начался уже давно и были созданы государственные гимназии, некоторые гимназисты до сих пор не владеют эстонским языком на должном уровне. Другими словами, в общем плане уровень гимназической ступени в Ида-Вирумаа мало чем отличается от уровня основной ступени – на уроках используются преимущественно электронные словари, а педагогов, рекомендующих своим ученикам электронные языковые среды ради совершенствования эстонского языка с помощью гаджетов, мало. И это несмотря на то, что использование смарт-устройств содействует развитию умения читать, и это является общеизвестным фактом.

Ссылки на использованные источники. Хотя в современной системе образования речь о борьбе с плагиатом ведётся часто, не все учащиеся правильно ссылаются на авторов публикаций. Из 114 учащихся 7-9-х классов лишь 40% отметили, что ссылаются на оригинальные источники в интернете.

Домашние задания. Более половины учащихся третьей школьной ступени (классы с седьмого по девятый – Ред.) утверждают, что их учителя эстонского языка не дают на дом заданий, предполагающих использование интернета и технологий или поиск материалов на эстонском языке. Домашние работы, как правило, выполняются по учебнику и в рабочей тетради. Компьютер обычно используется для составления рефератов и презентаций, а также для написания творческих работ. На уроках эстонского языка ученики пользуются электронными словарями в мобильных телефонах, смотрят эстоноязычные видео и художественные фильмы. По мнению многих учащихся, смарт-устройства помогают им оттачивать умение читать на эстонском языке.

Разве учителя не отличаются цифровой компетентностью?

Утверждать этого нельзя. Учителя в Ида-Вирумаа знают о существовании программы «Цифровой переворот 2017-2020» и модели оценивания цифровой компетентности учителей и учащихся, бегло ознакомившись с ними. 31 респондент из числа учителей как один утверждали, что в своей ежедневной работе пользуются достижениями в сфере инфотехнологий ради поиска нужной информации. Они также пользуются электронными материалами своих коллег по цеху. По их мнению, создание собственных электронных материалов затратно по времени и предполагает наличие основательных знаний в сфере ИТ. Такие учителя есть, но, к сожалению, их очень мало. Таким образом, в трёх участвовавших в исследовании ида-вирумааских школах современные инфотехнологии на уроках эстонского языка как неродного используются учителями довольно редко.

Предлагает ли государство электронные материалы учителям эстонского языка как неродного? Результаты исследований, проведённых Центром политических исследований Praxis, свидетельствуют о том, что в общеобразовательных учреждениях по всей Эстонии непросто соблюдать требования по части цифровой компетентности. В школах основным препятствием считается как раз таки отсутствие цифровых учебных материалов. В 2016 году целевой фонд Innove представил описание всех учебных материалов, составленных для школьных учителей эстонского языка как неродного. Из этого явствует, что подходящие материалы всё-таки имеются, однако нет единой электронной среды, в которой их можно было бы с лёгкостью отыскать.

Да, эстонцев в Ида-Вирумаа лишь 19% от общего населения региона, и возможностей общаться на эстонском языке действительно не хватает. Но теперь это задача нас, учителей эстонского языка как неродного, открыть ученикам глаза на наличие в интернете и гаджетах электронных обучающих сред на эстонском языке. Учителя, не скрывайте от своих коллег и учеников ценные обучающие материалы на эстонском языке, которые вам удалось найти на бескрайних просторах интернета! Пользуйтесь ими сами, делитесь ими с коллегами, посещайте курсы повышения квалификации, а также учитесь сами составлять новые и ещё более качественные электронные материалы!

Технологии стремительно развиваются, и нам, дорогие коллеги, надо идти в ногу со временем. Так будемте же открыты всему новому, служа примером как своим ученикам, так и коллегам!

Перевёл Жан Прокошин