Учительская газета, 23 февраля 2018

ПОЭТ И ЖУРНАЛИСТ: НАШЕ СВЕТЛОЕ ПРОШЛОЕ

И настанет понедельник, первый понедельник второго столетия Эстонской Республики. Я встану перед классом и скажу ученикам: «Жить стоит ради того, чтобы…»
Я больше не осмеливаюсь выступать перед школьниками. Я вижу вопросительные взгляды, но сказать что-либо не смею. У меня, 53-летнего бывшего учителя и нынешнего журналиста, нет больше ответов, пишет в «Учительской газете» Сулев Олль. Мир, в котором я жил, сделал резкий зигзаг. Резкий настолько, что я увидел себя в зеркале заднего вида. Оно словно спрашивает у меня: «Ты все еще веришь, надеешься, любишь?».

Долгая жизнь мученика

Спешу ответить: «Да, я, конечно же, верю. Верю в то, что испытания, выпавшие в прошлом на долю нашего народа и государства, обернутся безоблачным будущим. Разумеется, есть в этом и доля личной скорби, иногда даже трагедии. В основном же все было устроено так, что если бабушки-дедушки жили плохо, то нашим родителям было уже проще, мы жили совсем даже хорошо, ну а судьбы детей так вообще должны были бы быть легкими и счастливыми. Им уже не придется горбатиться на помещичьих угодьях и не доведется быть избитыми розгами на конюшнях. Им не надо будет молотить цепами и избавляться от боли в пояснице. Им не понадобится выбирать между русскими и немцами во время великой войны, а то и вовсе сражаться или скрываться в лесах, пока мир не повернется к ним своей более светлой стороной».

А вдруг мне станет жаль нового поколения, потому как той жизни попроще, которую мы для них придумали, на самом деле не существует? Зато есть понимание того, что даже после получения хорошего образования зарплаты будет не хватать на покрытие ипотеки и автолизинга. А если и будет, то для этого придется зависеть от кредиторов почти до самой пенсии.

Пенсия не спасёт

Да какая там пенсия! Если наши родители и в самом деле рвались к этой отметке, чтобы «только тогда начать жить», то нынешнее поколение осознает, что никакого мирного будущего у них не будет и покачиваться в кресле-качалке, подаренном к 50-летнему юбилею, не придется. Есть страх, что если не будет заработка, то на этом все и закончится.

Причем, не ясно даже то, что это «всё» означает. Новые поколения все более малочисленны. Они не могут, а, скорее всего, даже не хотят работать во имя чьих-либо пенсий. Мы уже озираемся в поисках помощи по сторонам: может, удастся привлечь в Эстонию иностранную рабочую силу, быть может, она заплатит за немногочисленные радости нашего пенсионерства, чтобы со временем самой стать теми, ради которых работают.

«Нет мотивации», – говорят студенты, даже те, которые только-только окунулись в академическую атмосферу. И я их понимаю. К чему напрягаться, если результат труда не столь очевиден? Зачем горбатиться, если непонятно, что вообще будет с этим миром?

Да, открытость и мультикультурность сейчас в тренде, но даже гражданин мира должен что-то отстаивать, жить какими-то идеалами. Особенно в ситуации, когда все сильнее становятся голоса тех, кто противопоставляет себя нашему хрупкому миру.

Когда жизнь кажется игрой

Наше представление о будущем рассыпалось довольно неожиданно. Давно ли это было, когда мы, взявшись за руки, допелись до свободы Эстонии. Лишь недавно мы пускали слезу, вставляя во флагшток сине-черно-белый, доселе скрываемый под печкой. Совсем недавно мы еще верили в победу…

Мы, конечно же, победили и, конечно же, доказали, что, Эстония, твой мужественный нрав… Однако одной только отваги недостаточно. Мы небольшие и слабые, и не можем никак обойтись без большого брата. К сожалению, настоящих братьев у нас нет, зато есть ненастоящие по принципу «ты – мне, я – тебе». Таким вот образом мы и жертвуем одними своими свободами ради других свобод, расхваливая то, во что не верим. Голосуем «за» в надежде, что в нужный час проголосуют и за нас, раскрыв над головами зонты безопасности.

Нет ничего больней, чем осознание собственного бессилия. Мы живем на своей земле уже 11 000 лет, однако до сих пор являемся игрушкой в руках судьбы. Нашему народу удалось стать нацией, но теперь мы с сожалением констатируем, что в живых остаются лишь большие и очень большие народы и что игры разума по поводу празднования 150-й или 200-й годовщины Эстонской Республики – это вовсе не игры.

Европейцу тоже не лучше

Однако вернемся в школьный класс. Что-то же ведь надо ученикам сказать. К примеру: «Лучше забудьте, что вы эстонцы, и станьте быстрее европейцами!». Но даже это, скорее всего, не поможет, ибо мы стоим на карачках даже в статусе европейцев – вера в то, что каждое поколение будет жить легче, сытнее и беззаботнее, оказалась ложью. Да, несколько столетий все так, наверно, и было, однако теперь мы приближаемся к какому-то финишу. Неважно, насколько быстрое интернет-соединение в нашем компьютере. В любом случае оно недостаточно быстрое для того, чтобы гарантировать нам благополучное и безопасное завтра.

С каждым днем почва все быстрее уходит у нас из-под ног, ибо мы больше не кузнецы своего счастья. Кузница счастья находится где-то совсем в другом месте, а кузнецами являются вообще посторонние люди. Большая часть история нашего успеха – история на удивление смышленого и трудолюбивого народа – постепенно становится сказкой.

Тем не менее, нам нужно жить дальше, создавать семьи, рожать детей и учиться. Другими словами, верить, надеяться и любить. Что же это за ценности такие, в которые стоит верить? Быть может, это личное счастье каждого, какая-то особенная любовь к своим родителям, жене/мужу и детям? К улице, дереву, скамейке?

Рассуждая подобным образом, перестаешь жалеть о том, что мы больше не эстонцы, что Ванемуйне не сыграет нам на гуслях народных мелодий, а Калевипоэг не продолжит борьбу за давно утраченную свободу.

Дай нам сил, учитель!

«Времена национальных государств прошли!», – утверждают знатоки. Европа движется к закату, добавляют ученые. Само же время, к счастью, никуда не исчезнет. Его просто придется заново переосмыслить в ожидании новых рассветов и скрывающихся за ними завтрашних дней.

Учитель как раз и есть один из тех, кто должен переосмысливать и придавать смелости. Смелости верить, а не только жертвовать деньги в церковную кружку. Смелости любить, а не надеяться на получение одного лишь удовольствия. Смелости надеяться, а не сотрясать воздух пафосными словами.

В каком-то смысле я даже завидую тебе, учитель. Ты дожил до того момента, когда готовых ответов больше нет. Есть только вопрос «Жить стоит ради того, чтобы…». И тебе придется на него ответить. За других в том числе.

*****

КААРЕЛ ТАРАНД: ЗАВТРА РОДИНУ ПРОДАМ

Чем пышнее становятся торжества по случаю столетия ЭР, удивляется на страницах «Учительской газеты» публицист Каарел Таранд, тем чаще «на броневичок» забираются отдельные лица, которые почему-то говорят о себе во множественном числе, словно заполучив где-то лицензию на произнесение речей от лица народных масс.

Непрекращающиеся «мы будем…» и «мы сделаем…» сводятся в современном контексте к элементарной арифметике: Мы = Эстония – инакомыслящие. Синонимом последнего слова в ближайшем будущем станет «враг народа», а по состоянию на текущую неделю является, как минимум, «разрушитель национального государства», «либераст», «глобалист» или «пид**». Когда с врагами народа будет покончено, останется лишь простое тождество «мы = Эстония».

Каюсь за цитату, но согласно поставленному Мартом Хельме диагнозу за всем этим последовал «эскалированный галдеж» в качестве реакции на благородную мысль КНПЭ (EKRE) начать законодательно защищать святость гимна Эстонии. Над юридическими аспектами этого законопроекта поглумились уже предостаточно, однако в насмешках не было ни намека на спусковой крючок, т.е. на механизм приведения закона в действие. Искать этому долгое научное обоснование не стоит.

Капелька зла

Ошибочный вывод относительно нахождения гимна Эстонии под угрозой был сделан при помощи обобщения частного примера. Это типичный случай применения закона малых чисел. Даже если c исполнением или неисполнением гимна опростоволосились бы три раза подряд, то на основании этих промашек не стоило бы делать обобщение, будто непрерывная цепь ошибок будет продолжаться бесконечно.

Если при игре в орлянку трижды выпадает «орел», то подобная закономерность никак не исключает 50-процентной вероятности выпадения на четвертый раз «решки». Лишь в одном случае из 500 при подбрасывании монеты десять раз подряд она будет всегда падать вверх одной стороной. Если бы переживающие по поводу гимна еще перед тем, как прийти к выводу о необходимости его защиты на законодательном уровне, удосужились бы просмотреть за последние 25 лет десятки тысяч эпизодов удачного исполнения гимна и сопоставить их с парой-тройкой неудачных попыток, то они пришли бы к твердому убеждению в отсутствии необходимости принятия соответствующего законопроекта. Сделав же обобщение на основании единичного случая, они тотально просчитались.

Скорее всего, свою роль как в сложившейся ситуации, так и в возникновении затруднений, гарантированных в будущем даже при разумном разруливании проблем с гимном, сыграли два свойства человеческой психики. Одно из них известно как негативизм, другое же называют наивным реализмом. В ходе длительного эволюционного процесса человеку как индивиду и виду для выживания было необходимо правильно оценивать риски, причем последствия негативных событий всегда имели несоизмеримо большее воздействие по сравнению с событиями положительными.

По этой причине поведение людей (впрочем, как и других видов тоже) можно считать преимущественно негативистским. Психологи Пол Розин и Эдвард Ройзман описали это явление в начале нынешнего века.

Отбросив теорию, приведу несколько примеров того, в чем проявляется негативизм. Для негативиста боль является наполовину более сильным чувством, чем отсутствие боли для позитивиста. Путей к краху всегда предостаточно, к успеху же ведет только один. Негативные события провоцируют людей на усердный поиск причин их возникновения, позитивные же абсолютно нет – потому историки и изучили основательно все войны, в то время как о спокойных временах и способах поддержания мира сравнительно мало что известно. Капелька зла в состоянии испортить целую бочку добра (как ложка дегтя бочку меда), обратный же вариант невозможен. То же самое привело к упадку кастовой системы Индии, и на этом же принципе основывался Черный кодекс Луи XIV, который, помимо прочего, регулировал вопрос чистоты крови белых в обращении с рабами.

Наивный реализм

Гораздо проще впустить в себя демона, чем другим прогнать его оттуда, в то время как для того, чтобы стать святым, нужно напрягаться всю жизнь, которую может перечеркнуть одна только ошибка. Это же можно наблюдать и в современном светском обществе, в котором рушатся долгосрочные карьеры беззаветно преданных своему делу людей, лишь единожды оступившихся.

В случае с защитниками гимна эффект негативизма означает, будто всего лишь из-за однократного неисполнения оного (да и то во время празднования Нового года, столь незначительного с точки зрения национальной государственности события) полностью рухнул базировавшийся доселе на неписанных правилах миропорядок (культура), вследствие чего его якобы надо поменять на новый. Само собой, ради защиты народных масс и изгнания с нашей святой земли разных кидал, предателей и прочих нечестивцев.

Поначалу пока только вербальная агрессия, сопутствующая улаживанию конфликта вокруг гимна, указывает еще на одно явление, хорошо описанное психологами. А именно, на наивный реализм, смыслом которого является способность человеческого мозга «додумывать» отсутствующие детали картины на основании нашего опыта, ожиданий и пр. Например, если из-за угла дома виднеется половина прислоненного к стене велосипеда, то каждый без долгих раздумий сумеет «дорисовать» его вторую половину. В материальном мире подобное домысливание картины весьма эффективно. К сожалению, ее перенос в социальную сферу воспринимается как негативный побочный эффект мозговой активности.

В каждом из нас живет наивный реалист, считающий любого инакомыслящего или по-другому себя ведущего человека либо идиотом, либо маньяком, и при этом не осознающий предвзятость своего мышления. В качестве иллюстрации представим себе, что Маарья считает нормальным ездить по шоссе со скоростью 70 км/ч, для Марта приемлемо разгоняться до 90 км/ч, ну а Мартину годится разгон до 110 км/ч и выше. Маарья и Мартин с легкостью достигнут единодушия в том, что Март ездит ужасно, но при этом они разойдутся во мнениях – маньяк он или придурок?

Маарья и Март будут казаться Мартину одинаково тупыми, Маарья же будет считать маньяком что Марта, что Мартина. Март не сумеет договориться ни с кем. Это лишь вопрос времени, когда все закончится тройным столкновением. Проблема каждого в том, что исходной точкой оценивания окружающего мира служит их собственное «я» и манера поведения, а не какие-то объективные системы измерения.

При оценивании более комплексных социальных событий у наивных реалистов также возникают затруднения, поскольку они не могут понять, как все-таки инакомыслящие смеют ради торжества какой-то своей ложной веры отрицать объективную истину, принадлежащую одним только наивным реалистам. На подобной почве непримиримые конфликты и вспыхивают. Если речь идет только о гимне, то разные социумы в состоянии это преодолеть, однако где-то дело все-таки доходит и до культурных, и до всамделишных войн.

Я-то уж точно о них здесь не мечтаю, но, поди знай, «наши», может, и мечтают?!

*****

МИНИСТР ОБРАЗОВАНИЯ ЭСТОНИИ ОБ ОБЪЕМЕ И СМЫСЛЕ ДОМАШНИХ ЗАДАНИЙ

По мнению министра образования и науки Эстонии, дебаты на тему необходимости домашних заданий выявили наличие весомых аргументов как за, так и против них. Майлис Репс пишет на страницах «Учительской газеты», что когда речь идет об учебе дома, то сталкиваются два непримиримых противоречия – перезагруженность школьного дня и необходимость приобретения знаний. «Важно найти золотую середину», – считает глава Минобрнауки.

Волки сыты…

Верю, что нам удастся выстроить учебный процесс таким образом, чтобы успеваемость наших учеников не то что не упала, а наоборот возросла. При этом большинство учебной работы должно быть сделано в школе, чтобы оставалось больше свободного времени после неё. Для начала как раз и стоит выяснить, что ученикам стоит задавать на дом, и что из задаваемого можно было бы сделать в течение учебного дня.

В случае, если большая часть заданий в рабочих тетрадях и учебниках остается на дом, а иногда дома приходится разучивать даже новые темы, то неизбежно возникает вопрос, что же тогда делалось на уроках?

Вынуждена согласиться с выраженным в социальных СМИ мнением Тоомаса Круузимяги, что нужно заниматься выявлением причин, а не следствием, коим большой объем домашних заданий и является. Другими словами, мы должны проанализировать, что ученики делают на уроках, каковы возможности учителей в рамках учебной программы и при их нагрузке, а также какие методы наилучшим образом подходят для рассмотрения тех или иных тем. Ждем от учителей инновационных решений и новаторских методов преподавания, напоминая при этом, что наши учебные программы довольно объемные и их выполнение все-таки обязательно. Поэтому нам и придется пересмотреть предметные программы.

Также стоит начать гораздо шире подходить к проблеме домашних заданий, не ограничиваясь одним лишь выполнением упражнений из учебника. Чтение книг будет всегда являться внешкольной обязанностью учеников, однако домашним заданием можно было бы считать в том числе и написание исследовательских работ, выполнение самостоятельных проектов, а также групповые занятия. Это задания, имеющие добавочную ценность, и которые можно было бы выполнять после школы. Выполняемая в школе работа должна обеспечивать базовыми знаниями, с помощью которых учащиеся могли бы выполнять проекты практического характера после учебного дня.

Дополнительная учеба в школе

Для того, чтобы все ученики все-таки приобретали знания и усваивали пройденные на уроке темы, было бы разумно взвесить необходимость продления учебного дня за счет дополнительных уроков. Благодаря этому помощники учителей могли бы оказать помощь нуждающимся в ней ученикам. Поскольку педагоги пользуются различными методами преподавания, то именно помощники учителей могли бы стать теми специалистами, с помощью которых домашние задания выполнялись бы более эффективно.

Однако при этом следовало бы подумать и над тем, как выстроить школьный день так, чтобы хватало времени для занятий по интересам и чтобы учащиеся не скучали.

Мне приходилось выслушивать критику, будто при уменьшении объема домашних заданий дети будут лишены даже той минимальной ответственности, которая лежит на них сейчас. Во-первых, домашние задания никогда полностью не исчезнут. Во-вторых, задания другого типа даже увеличат меру ответственности учеников.

Если в качестве домашнего задания учащихся попросить исследовать свою родословную, то вероятность списывания друг с друга будет стремиться к нулю. К тому же, много ли тех родителей, которые вместо оказания помощи при выполнении домашней работы машут рукой и подсказывают правильные ответы, а то и сами выполняют большую часть работы? Поскольку учитель не в состоянии это проконтролировать, то максимум, что он может, так это начать сомневаться в усвоении учеником темы. При этом ему будет трудно найти дополнительное время для оказания ему помощи.

И напротив, когда ученик будет проходить эти темы под руководством помощника учителя, то будет возможность держать процесс под контролем, дабы убедиться в правильности понимания учащимся материала. В то же время учеба не перестанет быть сферой ответственности самого школьника.

Переосмыслив значение домашних заданий и перестроив учебный день, мы смогли бы создать для детей лучшие условия для учебы. При этом не менее важными темами продолжают оставаться вес школьных ранцев и обеспечение всем необходимым для выполнения домашних заданий.

К сожалению, в Эстонии много детей, чьи стремления либо не находят поддержки, либо родители которых даже при наличии желания не в состоянии обеспечить их всем необходимым для учебы. Для таких молодых людей важно иметь возможность учиться и проводить время именно в школе, при поддержке учителей.