Учительская газета, 3 мая 2019

ОТКРЫТОЕ НЕДОВОЛЬСТВО: В СФЕРЕ ОБРАЗОВАНИЯ ЗАНИМАЮТСЯ РЕШЕНИЕМ ПСЕВДОПРОБЛЕМ

По словам трёх преподавателей III ступени основной школы, самым наболевшим вопросом в сфере эстонского образования является не содержание и объём предметных программ, а нехватка учителей. По их мнению, вместо решения псевдопроблем государству следует заняться подготовкой новых педагогических кадров для учебных заведений.

Студент отделения журналистики Тартуского университета Йоанна Лааст обсудила проблемы в сфере образования с преподавателем эстонского языка Ану Келл (Таллиннская реальная школа и Гимназия Густава Адольфа), учителем математики Трийн Меритам (Частная школа Audentes) и учителем английского языка Раннаром Парком (Кадриоруская немецкая гимназия).

Разве объём и содержание учебной программы и предметных планов слишком раздуто?

Ану Келл: Я нахожу, что нет. Учителю всё-таки позволено думать своей головой, а предметный план – не Библия, от сюжета которой нельзя отклоняться. Полагаю, что все должны знать о базовых принципах, в то же время учителю следует делать выбор исходя их интересов и способностей своего класса.

Трийн Меритам: Если сравнить между собой объёмы эстонских и международных учебных программ и предметных планов, то мне проще преподавать по эстонским, потому что они не слишком раздуты. Обучаю как местных, так и иностранных школьников, и потому смею утверждать, что эстонская учебная программа по математике не перенасыщена. Работая по международной программе, мне приходится доносить до гимназистов существенно больше информации в течение всего лишь двух лет.

Раннар Парк: Когда я начал преподавать в этом учебном году иностранный язык, то больше всего я боялся не успеть пройти все учебные материалы. Сейчас же мои семиклассники пишут контрольные работы для восьмых классов, поскольку они настолько быстро усваивают материал. У меня точно нет повода жаловаться, будто предметная программа для моих учеников слишком раздута.

Таким образом, у вас не сложилось такого впечатления, будто ученики должны усвоить огромное количество материала за короткое время?

Ану Келл: У меня точно нет. В нынешних предметных планах меня больше всего беспокоит их фрагментарность. Мне бы понравилось обучать системно, однако современные учебники состоят из лоскутов.

Трийн Меритам: С учебниками по математике та же беда. Листая их, вижу, что они скроены из лоскутов, которые, с моей точки зрения, не очень друг с другом сочетаются. Некоторое время назад ученики спросили у меня, почему мы пропустили десять страниц. Ответила им, что преподаю им математику, а не прохожу учебник.

Это означает, что учебные материалы не поддерживают предметный план?

Ану Келл: Именно. Однако я считаю, что опытные учителя составляют многие материалы сами. В то же время я понимаю, что начинающим учителям учебники очень нужны, потому как откуда ещё им брать материалы.

Раннар Парк: Первые два месяца я как раз и был слишком привязан к учебнику, однако сейчас я пришёл к тому, что с восьмиклассниками в этом календарном году я учебник даже и не открываю. Преподавание по нему было бы слишком фрагментарным. Вместо этого я пытаюсь создать логичную систему, в которой все темы были бы связаны между собой и не надо было бы начинать с нуля.

Ану Келл: Поверхностность бросается в глаза, потому что по некоторым темам в учебнике только два упражнения. Ученики не уяснят тему, выполнив только два задания, и поэтому я вынуждена искать дополнительные. Другими словами, по моему мнению, вопрос не в том, что предметный план перенасыщен, а в том, что местами вариативность выбора даже слишком мала.

Чего ещё не хватает в учебниках?

Раннар Парк: В учебной литературе по английскому языку нет одной определённой серии учебников, по которым все должны были бы учиться. К тому же, несколько учебников написаны для тех, кто изучает английский язык как родной язык. Нам тяжело учиться по таким материалам, поскольку одни только формулировки заданий предполагают наличие у учащихся базовых знаний, если у них таковые имеются.

Трийн Меритам: Упомянула бы здесь и электронные учебники, поскольку мы, учителя, хотим использовать разные передовые учебные материалы, однако современные электронные учебники недостаточно способствуют как обучению, так и учёбе.

Нужно ли вместо фактологии обучать школьников скорее тому, как находить информацию? Может, это стоило бы делать одновременно?

Ану Келл: Поиск информации означает не бесконтрольное использование статей на Википедии, а осознанное умение добывать информацию.

Раннар Парк: Важно развивать критическое мышление. Мне приходилось сталкиваться с тем, что ученик выдавал своё мнение за фактологический текст.

А что, разве наши предметные программы перенасыщены фактологией?

Трийн Меритам: Нет, не перенасыщены, так как урок даёт всё же учитель. Даже если в предметном плане одни лишь факты, то учитель – это тот человек, который может их интересно подать, а также связать с другими вещами. Да, математику можно преподавать скучно, но в то же время можно найти параллели с тем, что изучалось раньше, изучается теперь и будет изучаться в будущем. А можно связать математику с другой дисциплиной. Например, биологией. Именно подобные «сплавы» и могут вызвать интерес.

Ану Келл: Но опять же – невозможно создать связи, когда фактов вообще нет. К сожалению, в Эстонии статусу учителя почти ничего не угрожает. Другими словами, некоторые посредственные учителя как раз и заставляют детей бездумно запоминать факты. Именно этим может объясняться этот страх перед фактологией.

Какие изменения вы бы хотели внести в предметные программы?

Ану Келл: В них могло бы быть минимальное количество базовых принципов, а по оставшимся решения принимали бы сами учителя.

Раннар Парк: Мне кажется, что преподавание английского языка нуждается в ревизии, поскольку оно немного отстало от жизни. Чтобы у учеников появился интерес к языку, следует с критической точки зрения пересмотреть содержание предметных планов и внести в них некоторые изменения. Пробуждение интереса к предмету является одной из сложнейших, но самых важных задач.

Ану Келл: Преподавание любого предмета сильнейшим образом завязано на самого учителя. Если он посредственный, то ученик не будет питать большого интереса к его дисциплине. Если же в школу придёт замечательный педагог, то это приведёт к взрыву интереса к его предмету. Вопрос не в предмете или предметном плане, а в самом учителе. По-моему, эстонскому государству следует подумать, как привлечь в школы хороших учителей. Эта проблема гораздо актуальнее, чем проблема перенасыщенности предметных планов, которая является псевдопроблемой.

Трийн Меритам: если в социальных СМИ и масс-медиа постоянно подчеркивают, что предметные планы зиждутся на фактах, а учителям неимоверно тяжело пройти всю программу, то таким образом создаётся представление, будто в школе ужасно трудно. Потому-то новых учителей и неоткуда взять.

Значит ли это, что вместо того, чтобы печься о предметных планах, государство должна беспокоить проблема нехватки учителей?

Ану Келл: Так точно. Нехватка хороших учителей является гораздо более важной проблемой.

Раннар Парк: Вместо того, чтобы предпринять какие-то конкретные шаги для подготовки новых учителей, находят псевдопроблемы для того, чтобы хоть чем-то заполнить время и хоть что-то предъявить общественности.

Ану Келл: Государству следует инвестировать в решение этой проблемы больше средств. Если бы статусу учителя сопутствовали какие-то привилегии, то был бы шанс увидеть в школах молодых людей. Если же им предлагают одну только тяжёлую работу за небольшие деньги, то зачем им всё это? В других местах платят больше за меньший объём работы. Дефицит учителей становится усугубляющейся, а не решаемой проблемой.

__________________________________________________________________________________

ЧИНОВНИК ЛЮДЯМ НАУКИ: ВОВЛЕКАЮЩЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ ВЫГОДНО ВСЕМ

Необдуманное направление детей с особыми потребностями в спецшколы и классы коррекции, а также ограничение права принятия родителями самостоятельных решений, является опасным путём, на который нам нельзя ступать. Это в ответ на предложение сотрудниц института образовательных наук Таллиннского университета Рийн Сеэма и Ынне Уус не превращать постепенно обычные школы по сути в спецшколы, а также обычных учителей в спецпедагогов, заявила руководитель агентства по опорным услугам в сфере образования целевого фонда Innove Неле Лаби.

12 апреля в «Учительской газете» вышла статья под названием «С кем «вовлечёшься», от того и наберёшься?». С одной стороны, она заставила сопереживать учителям, роль которых в обществе не только увеличилась, но и усложнилась. С другой стороны, статья вызвала испуг, потому как в ней прозвучал призыв справляться с вызовами в сфере образования путём разрушения почти уже выстроенной системы вовлекающего (инклюзивного) образования.

Среди нынешних детсадовцев и школьников в постоянной или временной помощи со стороны опорных специалистов нуждается 20-30% из них. В статье, вынудившей меня написать встречное мнение, было предложено ради обеспечения прав учителей и оставшихся 70-80% детей предоставить школам право взвесить возможность направления их в спецшколы и классы коррекции, причём без согласия родителей.

Да, иногда необходимость в спецшколах и классах коррекции, в конце концов, действительно возникает, однако при принятии столь кардинально меняющего дальнейшую судьбу ребёнка решения мы должны убедиться в неизбежности подобного выбора, а также в неэффективности любых других методов оказания ему помощи. Возможность избавиться от детей гораздо более простым способом, чем раньше, может спровоцировать моду на всё более частое избавление от них. Не случится ли так, что заодно с нуждающимися в опорных услугах детьми мы начнём избавляться и от неудобных нам ребят?

Инклюзивное образование – это не залетевшая в чью-то голову случайная мысль, а ценностная оценка, появившаяся с развитием нашего общества. Начало вовлекающему образованию положило понимание того, что дети с особыми потребностями повзрослеют и станут важной частью общества. Если мы сегодня «закапсулируем» четвёртую часть детей от страха перед тем, что их вовлечение может негативно сказаться на благополучии оставшихся 75% ребят, то достигнув совершеннолетия, на рынке труда, в семьях или даже просто в магазинных очередях они все не сумеют найти общий язык друг с другом. Перспективнее расти вместе, учиться чему-то у других, а также учиться сосуществовать друг с другом, на протяжении всех школьных лет.

Ребёнок – это член семьи, а не собственность общества

Опасным ходом мыслей является также желание ограничить право родителей принимать самостоятельные решения. Согласно конституции Эстонской Республики при выборе образования для ребёнка решающее слово имеют родители. Родитель является тем лицом, которое несёт ответственность за своего отпрыска, – не какая-нибудь комиссия. Отбирание у родителей права самостоятельно принимать решения и нести за них ответственность предполагает изменение ценностей в обществе в том направлении, что ребёнок – это больше не член семьи, а собственность общества. Мы не сможем отобрать у родителей их законное право принимать решения за ребёнка до тех пор, пока общественные ценности в этой области не изменятся.

Ни одному ребёнку не будет пользы от того, если заденут честь его семьи и дома или если его сочтут недостаточно сведущим для того, чтобы самому вершить свою собственную судьбу. Печально видеть ребёнка и его родственников, которые чувствуют себя нежеланными. С какой мотивацией учиться этот школьник придёт на занятия? Наилучшее решение для ребёнка рождается в результате равноправного сотрудничества между всеми сторонами, отстаивающими его интересы. Достигнуть подобного сотрудничества не всегда просто, но должна быть цель. Если мы хотим, чтобы наши дети научились сотрудничать друг с другом, то нам нужно обучить их этому навыку на собственном примере.

Механизм вовлечения работает, но требуется ещё немного времени

Определение «инклюзивное образование» не нуждается в переформулировании, потому как и сейчас оно в принципе означает посильную учёбу для всех учащихся, гибкость и поиск индивидуального подхода к каждому из них. Помните ли вы со времён учёбы в школе сидящих за последними партами парней, которые мешали вести урок? Правда, что в старших классах к их кампании примыкала пара весьма смышлёных девушек? Почему так происходило? Да потому, что учёба их не увлекала. Одним учиться было слишком сложно, другим слишком легко или скучно. Это и есть плоды неинклюзивного образования. От вовлекающего образования выиграют не только нуждающиеся в опорных услугах дети, но и одарённые школьники и вообще большинство ребят, потому что в определённый момент каждому из них может понадобиться чуть больше внимания и понимания.

Вы заметили, что современная молодёжь гораздо терпимее поколения людей среднего возраста? Это и есть один из первых плодов вовлекающего образования, т.е. процесса совместного взросления! Мы крайне редко слышим от коллег из сетевой программы карьерного консультирования „Rajaleidja“ («Первопроходец») о том, что нуждающийся в опорных услугах ученик мешал своим одноклассникам настолько, что они стали на него жаловаться. Эмпатия является основной составляющей сразу нескольких описанных в государственной учебной программе общих компетенций – при написании стратегий в сфере образования мы ведь понимаем, что это важно. И незаметно это качество усиливается именно у наших детей.

Многие предложенные Рийн Сеэма и Ынне Ууси решения уже применяются и нуждаются для укоренения лишь в дополнительном времени и раскрутке. При даче оценок и рекомендаций можно и нужно учитывать все возможности и связи ребёнка с другими людьми. У школ есть право самим определять количество учеников в классах, но не открывать классы коррекции без согласия родителей и проведения должных исследований. Поправки к Закону об основной школе и гимназии от 2018 года создали гораздо более гибкие условия. Даже рекомендации по вопросам образования можно давать в качестве альтернатив, с описанием различных возможностей.

Последствия изменений в сфере образования становятся видны только спустя долгое время. Эстонское образование качественное, направление выбрано верное, нам нужно лишь время для его внедрения.

Использование технологий выгодно умеющим увлечь учителям

Разумеется, что привыкание к ожиданиям, возможностям и потребностям различных учеников потребует от учителей дополнительного внимания – времени, терпения, новых знаний и умений. Отказ же от вовлечения в учёбу некоторых детей – это не решение проблемы, а капитуляция. В свете возникшей дискуссии одним из решений могло бы стать обсуждение в последующих публикациях именно методов оказания более эффективной поддержки учителям. К примеру, сейчас пока ещё недостаточно задействован потенциал помощников учителей (эст. abiõpetaja – специалист с педагогическим образованием) и ассистентов учителей (эст. õpetaja abi – технический персонал, от которого не требуется наличие педагогического образования; например, нянечка, отвечающая за уборку помещений, организацию питания, заправление кроватей и пр.).

По какой-то причине в статье за 12 апреля речь зашла о развитии технологий, препятствующих развитию инклюзивного образования. Именно развитие технологий является одним из важнейших нынешних и будущих помощников учителей при организации вовлекающего образования. Использование цифровых технологий даёт учителям больше возможностей дифференцировать учебный процесс. Расстройств, при которых противопоказано смотреть на определённые типы экранов, очень мало. При наличии отдельных особых потребностей искусственный интеллект может вообще творить чудеса, поскольку при обучении людей терпение у искусственного интеллекта неиссякаемое, а его багаж методов, повторяемость заданий и время для проведения занятий безграничны. Технологии должны также увеличить шансы на выявление у детей талантов и оказание им поддержки.

Что учителям точно не поможет, так это фокусирование внимания на диагнозе. Зачастую диагноз ничего не говорит ни об особенностях ребёнка, ни о подходящих ему методах обучения. Диагноз – это обобщение, и из-за преувеличения его значимости конкретного ребёнка может перестать быть видно за навешенным на него ярлыком.

Подытоживая, пожелаю нам всем меньше противопоставлять одних другим (учеников с особыми образовательными потребностями ученикам без оных, школу родителям, учеников родителям), меньше разделять и яснее понимать, что мы все являемся частью единого целого.

Надеюсь, что у нас найдётся время и желание писать чаще об историях успеха инклюзивного образования – о спецшколах, классах коррекции, гибкой организации учёбы или опыте замечательных учителей.

Нам всем будет выгодно делиться друг с другом полезным опытом.

__________________________________________________________________________________

ИНТЕГРИРОВАННОЕ ПРЕДМЕТНОЕ И ЯЗЫКОВОЕ ОБУЧЕНИЕ НЕИЗБЕЖНО

Уже сейчас в большинстве эстонских школ учится много ребят, родным языком которых является русский. К ним примкнули потомки вернувшихся на родину эстонцев, а также дети, говорящие дома на итальянском, тамильском или каком-нибудь другом языке. Журналист Райво Юурак пишет о том, что каким-то образом эстонские школы должны научиться справляться с интернациональностью своего ученического состава. На прошедшем в Таллинне Дне интегрированного обучения (эст. LAK-õppe päev) этот метод обучения был признан самым эффективным, а профессор ТУ Мартин Эхала даже заявил, что «интегрированное предметное и языковое обучение неизбежно».

Эстонские школы становятся многонациональными

Профессор Эхала обратил внимание на то, что долгое время метод языкового погружения применялся только в школах с русским языком обучения. Теперь же ситуация такова, что и в эстонских школах на государственном языке придётся обучать ребят, которые не владеют им в достаточной степени. Например, треть школьников, чьим родным языком является русский, предпочли учиться в эстонских школах. Эта тенденция сохраняется, хотя никто её не форсирует. Помимо русских ребят учиться в эстонские школы пришли также дети новых иммигрантов, не говоря уже о детях вернувшихся из-за рубежа на историческую родину эстонцев, которые не так уж и хорошо владеют своим родным языком.

Мартин Эхала подчеркнул особую важность наличия в наши дни у всех этих детей навыка функционального чтения, потому как если в индустриальном обществе человек производил добавочную стоимость своими руками, то сейчас она достигается с помощью умения говорить. По этой причине в современном обществе языковая функциональная грамотность стала играть ключевую роль. Если человек не научится читать, понимая то, что он читает, а также ясно излагать свои мысли, то это будет иметь абсолютно катастрофические последствия для его карьеры. Эхала добавил, что в ситуации, когда функциональное чтение стало основным навыком, учителя-предметники стали ещё и преподавателями эстонского языка. Вопрос в том, позволяют ли они пользоваться на своих уроках молодёжным сленгом, заставляют ли они своих учеников активно общаться друг с другом, а также вести дискуссии. Позволяют ли учителя своим ученикам публично выступать перед классом или всей школой, учат ли правильно цитировать и ставить ссылки и т.д.?

Глава Общества Фридеберта Тугласа Яана Вазама подчеркнула в ходе своего выступления на Дне интегрированного обучения, что и в Финляндии ученический состав школ становится всё более пёстрым. Например, родным языком пятой части жителей Хельсинки не является финский язык, а количество людей, чьим родным языком не является финский, увеличивается в столице наших северных соседей с каждым годом приблизительно на пять процентов. В то же время сами финны овладевают всё большим количеством иностранных языков. Яана Вазама спросила у всех собравшихся, сколькими языками они на всех владеют. Она предположила, что в сумме должно набраться языков семнадцать. Вслед за этим стали подниматься руки тех, кто владеет английским, русским, немецким, финским, шведским, датским, французским, испанским, итальянским и другими языками. Тем самым было наглядно продемонстрировано, что эстонцы ушли от монолингвальности уже очень далеко.

Вазама отметила, что мультилингвальности не стоит бояться. В качестве примера она привела маленького русского мальчика, который сказал ей, что дома он русский и говорит там на родном языке, а в школе он эстонец, который говорит на эстонском языке. «Два языка великолепно вмещаются в одну душу», – уверена Яана Вазама. Она тоже подчеркнула важность осмысленного чтения при овладении навыком функционального чтения. По её мнению, для современных детей надо придумать интересные игры, которые помогут им научиться читать и упражняться в чтении. Обязательная литература не нужна, однако школьники всё-таки должны читать книги, выбранные по собственному желанию.

Яана Вазама заметила, что в отличие от финнов, для эстонцев родной язык – это вопрос национальной идентичности. Финны не понимают, почему эстонцы столь свято относятся к своему языку. Эстонцы опять-таки не понимают, каким образом основой финской национальной идентичности может быть религия, если финны не религиозны.

Языковое погружение в школах с эстонским языком обучения

На Дне интегрированного обучения было отмечено, что в течение двадцати лет метод интегрированного предметного и языкового обучения был основным в русских школах, однако теперь его стали использовать и в эстонских школах тоже. Наглядными примерами этого служат Юриская гимназия в Харьюмаа и Художественная гимназия в Таллинне.

Завуч Юриской гимназии Анне Клорен рассказала, что в её школе ученики основной школы изучают учение о человеке и обществоведение частично на английском языке. Один из двух таких уроков на неделе проводится на эстонском языке, а другой – на английском. Если же на неделе только один урок обществоведения и учения о человеке, то тогда ученики проходят все темы поочерёдно на английском и русском языках.

Юриская гимназия – это одна из тех школ, в которой помимо эстонцев учатся также дети, родным языком которых не является государственный язык. Сначала они учат эстонский язык на индивидуальных занятиях. Опорным лицом для иноязычного ученика становится его же одноклассник из числа эстонцев. На занятиях очень часто используется метод работы в парах и групповой метод, потому что в таком случае иноязычные дети чувствуют себя в безопасности. После уроков для них проводятся занятия по ораторскому искусству. По словам завуча Юриской гимназии, на них по собственной инициативе всегда приходят в том числе и эстонские ребята. Это свидетельствует о том, что у эстонцев и их иноязычных одноклассников наладились хорошие отношения.

Другим отличным образцом применения интегрированного обучения в эстонской школе является Таллиннская художественная гимназия. Во-первых, в ней есть классы языкового погружения, в которых русские дети учатся с первого по девятый класс преимущественно на эстонском языке. Во-вторых, в школе есть также эстонско-русские классы двустороннего языкового погружения, в которых эстонские и русские дети учатся попеременно на государственном и русском языках. В-третьих, в Художественной гимназии есть также англоязычные классы с частичным языковым погружением, в которых учатся дети как иностранцев, так и самих эстонцев.