Учительская газета, 13 октября 2017

13. okt. 2017 - Учительская газета, 13 октября 2017 kommenteerimine on välja lülitatud

Каково это – быть «радужным» школьным учителем?

Как школьные учителя, так и администрация учебного заведения должны гарантировать безопасность не только учащимся, но учителям нетрадиционной сексуальной ориентации. Об этом в «Учительской газете» пишет специалист в области образования ЛГБТ-сообщества Эстонии Марет Ней.

По данным Министерства образования и науки, в текущем учебном году в школах Эстонии работает 15 000 учителей. Утверждается, что в обществе насчитывается приблизительно 4% лесбиянок, геев, бисексуалов и других представителей нетрадиционной сексуальной ориентации. Это означает, что в школах по всей Эстонии трудится порядка 600 учителей из ЛГБТ-сообщества. Ней пишет, что она сама из таких, знакома со многими себе подобными, а причина, по которой она решила написать статью, – это желание понять, почему учителя-ЛГБТшники сгорают на работе быстрее своих коллег-натуралов.

Марет работала педагогом, классной руководительницей, координатором исследовательских работ, а также вела кружок. Она принимала участие в развитии школы, составлении документации и переобучении коллег. Всегда терпеливо выслушивала ироничные шпильки относительно своей сексуальной идентичности и не обращала внимания на попытки коллег подсунуть ей какого-нибудь мужика. Пыталась быть всегда позитивной и приходить всем на помощь. Словом, была дивной коллегой. Она также повышала свою квалификацию и занималась волонтёрской работой. На остальное времени почти не оставалось.

По мнению самой Марет, между тем, что она быстро спеклась, и тем, что она принадлежит к ЛГБТ-сообществу, была прямая связь. Ей всё время приходилось перепрыгивать через собственную тень, чтобы ненароком не стать жертвой своей сексуальной ориентации. Другими словами, ей приходилось испытывать двойную нагрузку, заставляя себя пахать с каждым разом всё больше, чтобы ей как учительнице и коллеге не предъявляли никаких претензий.

Теперь Ней знает, что её собственные страхи были лишь отражением страхов, распространённых во всём обществе. По этой причине она задалась вопросом, характеризует ли подобная парадоксальность только её лично, или других учителей из числа ЛГБТ-сообщества тоже. Чтобы найти ответ на этот вопрос, она задала несколько вопросов шести молодым учителям нетрадиционной сексуальной ориентации.

Почему учителя не признаются в своих сексуальных предпочтениях?

«Скрываю это от коллег, поскольку знакома с результатами исследования, согласно которым большинству родителей не понравился бы учитель-ненатурал. Я бы не хотела рисковать уходом из класса детей из-за моей идентичности».

Марет Ней поясняет тот парадоксальный феномен, согласно которому против разглашения правды выступают именно сами ненатуралы. Во-первых, они боятся, что к ним может навсегда приклеиться ярлык «пропагандиста голубизны». Они утверждают, что личная жизнь – это дело каждого, вплоть до того, что сами приводят цитаты из исследований общественного мнения, согласно которым 47% жителей Эстонии испытывали бы беспокойство, будь у их ребёнка учителей-гей или лесбиянка.

Говоря о своей личной жизни, подобные преподаватели пользуются тем, что «бесполый» эстонский язык позволят размывать ответы на конкретные вопросы и говорить о модели своей семьи так, чтобы каждый трактовал сказанное, как он того хочет.

Большинство ненатуралов пуще всего побаиваются неадекватной реакции со стороны родителей, способных инициировать любой сбор подписей. Против самой Ней тоже когда-то собирали подписи, но «дело» быстро рассыпалось, потому что мамы-папы никак не могли придраться к её профессиональным качествам.

По мнению Марет Ней, сексуальные предпочтения – это лишь часть ЛГБТ-идентичности. На самом деле, это целый социальный спектр, включающий в себя спутника жизни, членов семей обоих партнёров, детей и даже друзей. Если учитель нетрадиционной ориентации рискнёт в какой-то из понедельников рассказать коллегам о своём партнёре, то коллеги могут счесть это за навязывание им своей сексуальной идентичности. По этой причине часть учителей и придерживается той точки зрения, что откровенничать лишний раз не стоит, но если им зададут прямой вопрос, то и ответят они столь же прямо.

В чём ещё учителя нетрадиционной ориентации себя ограничивают?

«Я пытаюсь поддерживать с коллегами более официальные отношения. Свожу на нет впечатление, будто клеюсь к кому-то. Это так тупо, будто оставаясь просто дружелюбным, появляется страх, словно ты домогаешься кого-то, однако на самом деле этого и в мыслях не было».

Учитель может оставаться собою, полагает Ней, если школа признаёт многообразие. К примеру, учебное заведение может подписать соглашение, составленное Центром по правам человека. Таким образом оно подтвердит, что уважает многообразие людей и ценит принцип равного обращения. В идеале прописанные в школьной документации правила могли бы касаться не только учеников, но и всего школьного коллектива.

Ней также считает, что в школах нужно следить не только за тем, чтобы ученики не обижали учеников, но и учителя своих коллег. Работники школы не должны позволять себе гомофобных и расистских шуточек, а также прочих брутальных и унизительных высказываний. Если учитель из ЛГБТ-сообщества услышит из уст своих коллег шпильки в адрес, например, национального меньшинства, то и сам потеряет уверенность в себе. Подтрунивания – они ведь универсальны, а у каждого человека есть хоть какая-то идентичность, которая может оказаться на линии огня в качестве следующего объекта издевательств. Оставаться же в таких условиях хорошим и уверенным в себе педагогом неимоверно тяжело.

Чего хотят учителя нетрадиционной ориентации?

«Я думаю, что наши страхи в отношении «выхода из шкафа» гораздо сильнее, чем они того на самом деле стоят. Мой опыт говорит о том, что человеку, которому ты не нравишься, ты так и так не понравишься, и при желании он всегда найдёт, к чему прикопаться».

Марет Ней уверена, что каминг-аут был бы полезен для всего школьного коллектива. Больше же всего от этого выиграл бы сам учитель из ЛГБТ-сообщества. Отсутствие необходимости скрывать свою идентичность позволило бы ему быть как самим собой, так и отличным педагогом и примером для подражания. Каминг-аут принёс бы больше всего пользы ученикам нетрадиционной ориентации, которые увидели бы, что принадлежность к ЛГБТ-сообществу не означает автоматически мрачного будущего. Иногда в публичном пространстве озвучиваются поразительные представления о якобы всамделишных намерениях педагогов-ненатуралов, но на самом деле они самые обычные люди, пытающиеся вырастить образованных детей с открытым отношением к миру, не имеющих каких-либо предубеждений и способных принимать себя таковыми, каковы они есть.

Ней подчеркнула, что главной для всех опрошенных ею педагогов стала мысль – да, мы делаем вид, будто нас не колышет отношение к нам со стороны коллег, родителей и детей, но на самом деле ещё как даже колышет. В первую очередь они хотели бы, чтобы их оценивали по качеству работы, а не одному аспекту идентичности. Коллеги, руководители и родители детей должны оценивать их по тем же критериям, что и других учителей. Это и есть то, что нужно педагогам нетрадиционной сексуальной ориентации.

*****

Чем больше в классе спецпотребностей, тем невыносимее учителю

«Если бы у нас были помощники учителей, опорные специалисты и система педагогического консультирования, то с вовлечением особенных ребят в учебный процесс и проблем бы не было. Однако дети со специальными образовательными потребностями должны учиться в отдельных группах, чтобы они чувствовали себя хорошо среди своих», – заявила в интервью «Учительской газете» автор учебников, спецпедагог, методист, консультант и коучер с более чем 40-летним стажем Ана Контор. Лауреат премии за дело всей жизни, присуждённой ей в этом году мэрией Тарту, приводит сравнение: окажись она в одной компании с физиками, ей не о чем было бы с ними поговорить, и совсем скоро она покачивалась бы на стуле и болтала. Почему мы считаем, что с детьми должно как-то по-другому, спросила она у журналиста издания Сирье Пярисмаа.

Почему вы стали именно спецпедагогом?

Я поступила в вуз с целью стать логопедом. Выражаясь современным языком, клиническим логопедом. Видела себя в белом халате, работающей в больнице. Профессия педагога мне не нравилась. Обучение логопедов и спецпедагогов (тогда ещё дефектологов) было в университете объединено. Для прохождения педагогической практики я была отправлена в Тартускую вспомогательную школу (нынешнюю Кроонуайаскую школу) к учительнице Эхе Вихма. Моим руководителем со стороны вуза был Карл Карлеп. Оба до сих пор являются моими добрейшими партнёрами по сотрудничеству. Именно они и переплавили меня в учительницу. Мне стала нравиться профессия педагога и работа с умственно отсталыми детьми – отыскание подхода к ним самим и их родителям, а также доведение до ума учебных материалов. После окончания вуза я и осталась работать во вспомогательной школе.

Вы имели дело с ребятами со специальными образовательными потребностями всех мастей. В работе с кем вам удалось достигнуть максимального профессионализма? Чьё душевное устройство вы познали больше всего и как из учителя превратились в консультанта?

Больше всего я, конечно же, знаю о детях с проблемами в умственном развитии (обучающихся по упрощённой учебной программе, как сейчас принято говорить). Я быстро заметила наличие трудностей в обычных школах. Как обучить таких детей письму и чтению? Упреждающая работа всегда нравилась мне больше всего. В случае возникновения проблем с учёбой нужно действовать быстро. Также я осознала необходимость оказания поддержки учителям. Таким образом и родилась мысль создать первый консультационный центр, для открытия которого в Тарту понадобилось девять лет подготовительной работы. В 1998 году он при Кроонуайаской школе и заработал.

А потом на средства из европейских структурных фондов консультационные центры были созданы в каждом уезде. Тартуский уезд дал городу добро на расширение центра при Кроонуайаской школе, который действует и по сей день. Поскольку в Тарту лучших студентов вуза можно заполучить себе ещё во время прохождения ими практики, то у нас сложилась отличная команда, которая вплотную сотрудничала и с другими уездами. Это было ведущее нас вперёд время. Я руководила центром до 2013 года, а потом решила, что настала пора отдать бразды правления в другие руки. Душой же я по-прежнему в нём. Педагогическое консультирование – это моя страсть. Этим невозможно заниматься в одиночку, нужна команда профессионалов. В университете я занималась также повышением квалификации учителей. Обратная связь, получаемая от практикующих педагогов, всегда полезна, но розы редко когда бывают без шипов.

А затем настала пора для открытия в школе им. Мазинга центра компетенций, в котором оказывают консультации родителям детей с нарушениями в поведении или расстройствами аутистического спектра, учителям, опорным специалистам, чиновникам от образования и самим детям. Я дала также согласие делиться своим педагогическим опытом в школе им. Герберта Мазинга. Тружусь в ней уже третий год. Также работаю спецпедагогом в центре компетенций.

Насколько со временем изменилось ваше отношение к детям со специальными образовательными потребностями и как оцениваете нынешнее положение дел?

Помню, когда сама училась в школе, у нас в первом классе был высокий 14-летний парень, у которого уже усы прорезались. Когда я начала работать, с такими удручающими примерами уже не приходилось сталкиваться, но что конкретно делать с детьми с особыми потребностями, тоже никто не знал. Они оставались в стороне, их образование было половинчатым.

Изменения произошли тогда, когда мы стали учитывать особенности и способности детей, составляя учебные программы со знанием дела и в сотрудничестве с университетскими спецпедагогами. Спецпедагогика как наука продвигалась вперёд, и мы применяли её на базе вуза – в Кроонуайаской школе. Мы добивались принятия необходимых законов и составления учебных материалов, а также пытались поменять отношение к проблеме. Это была довольно кропотливая работа.

Сейчас я, с одной стороны, за то, чтобы ребёнок мог посещать близлежащую школу – это удобно и замечательно. Но всё же, удобно ли ему чувствовать себя всё время слабее других? Ребёнок ведь не сравнивает свои нынешние достижения с былыми. Я могу сколь угодно долго доказывать, что дела у него идут уже лучше, но ему всё равно кажется, что он слабее других. Я бывала свидетелем успеха и радости детей в совокупности, когда они могут сравнить себя с себе же подобными. В отношении их тотального вовлечения в нормальный учебный процесс я испытываю некоторые страхи. Однако я помогаю обучать учителей и отсылать их к нужным учебным материалам. Центры компетенций для того и есть, чтобы поддерживать.

Страх испытываете не только вы, но и многие другие учителя, которые всё ещё против соседства на одном уроке проблемных и беспроблемных детей. Что пошло не так и как исправить ситуацию? Где проходит граница вовлечения в нормальный учебный процесс?

Идея вовлечения – она ведь хороша. Беда лишь в том, что в школах пока недостаточно систем оказания поддержки. Спецпедагогов и школьных психологов не хватает. Педагогическое консультирование не находится пока на таком уровне, чтобы учителям хватало знаний и умений для работы с детьми, не способных учиться со сверстниками на равных.

Законы и вправду предоставили нам возможности: мы можем снизить уровень требований, у нас две учебные программы с разными уровнями. Однако для выполнения закона школам нужны именно спецпедагоги. Они нужны и для групповой работы, чтобы в классе можно было работать в том числе и с детьми с образовательными потребностями.

Я не думаю, что каждой школе нужен логопед, скорее всё-таки спецпедагог. Логопедической работой со школьником следует заниматься в рамках оказания реабилитационных услуг.

Как определить, чем обусловлены проблемы с учёбой? Это предполагает наличие в школах системы оказания консультационных услуг. Закон устанавливает, что в школе должны быть координаторы для ребят со специальными образовательными потребностями. Таковые и имеются, но без дополнительного финансирования.

Недавно тартуские координаторы встретились со своими коллегами из Хаапсалу. Выяснилось, что там работу координатора сделали дополнительной обязанностью завуча, психолога или спецпедагога. Приступить к выполнению этих обязанностей они могут не раньше вечера, но это нужно делать днём: ходить по урокам, смотреть, консультировать. И, конечно же, для оказания консультаций должен иметься опыт. Стать консультантом сразу со школьной скамьи невозможно. Этому надо учиться, развивая и формируя себя.

Всё чаще подчёркивается необходимость в специальной подготовке учителей.

Да, не исключаю, что она необходима, но на одних только знаниях далеко не уедешь. Учитель может заставить активно работать целый класс на двух уровнях, но дети с особыми потребностями – это третий (и отнюдь не последний) уровень. Это тяжело для педагога, кто-то всё равно останется вне поля его зрения.

Активных детей рождается всё больше и потому кому-то всегда будет скучно, кто-то будет недопонимать и нуждаться в немедленной помощи. Учитель не может помочь всем, отсюда и проблемы с поведением и нарушения дисциплины. Учителю неимоверно тяжело, когда в одном классе столь много спецпотребностей. Необходимы обученные помощники учителей. Если в школах были бы помощники учителей, опорные специалисты и система оказания консультаций, то с вовлечением в учёбу и проблем бы не было. Но всё равно эти дети со специальными образовательными потребностями должны учиться в отдельных группах. Они не чувствуют себя хорошо в компании с другими. Я видела возможности и результаты, которые предлагает оказание поддержки среди себе подобных.

Если в университете обучение спецпедагогов и логопедов будет происходить отдельно и логопеды не будут изучать педагогику и проходить педагогическую практику, то через пять лет ситуация будет ещё плачевнее.

Нашу школьную систему упрекают в том, что знания детей хоть и мирового уровня, но сами дети при этом несчастны.

За этим стоит сфокусированность сугубо на предмете. Я – сторонница методики Кяйса и интегрированного обучения, которые лучше выявляют сильные стороны и радости детей. Современные учителя должны иметь более широкий профиль, чем сейчас. В основной школе один и тот же учитель должен уметь преподавать максимальное количество предметов. Должны ли мы основательно вгрызаться в одну дисциплину или следует обучать общей картине мира?

Даже в случае с упрощённой программой обучения некоторые школы перешли на систему преподавателей-предметников. Ребёнок с особенностями привыкает к одному учителю, но к другим зачастую нет. Это может вызвать в нём чувство, будто он не нравится некоторым предметникам, а отсюда и нелюбовь к конкретным предметам. Все дети обучаемы. Посильный путь учитель должен найти вместе с родителями. Если сумеешь сделать родителя своим союзником, то уже станет легче. Ведь каждый родитель хочет услышать, что дела у его ребёнка становятся всё лучше. Умение замечать успехи детей и озвучивание оных вызывает в молодых людях чувство удовлетворения. Таким образом мы и сможем сделать школьников счастливыми.

*****

Учёные: береги извилины смолоду

Учёный-педагог Майе Туулик приводит на страницах «Учительской газеты» советы из книги молодого эстонского нейроучёного Яана Ару «О мозге и разуме» по поддержанию своего коэффициента интеллекта на максимально высоком уровне.

В человеческом мозге непрерывно соревнуются нейроны. Неиспользуемые нейроны элиминируются. Победившие же остаются в живых и, если их используют часто, то вокруг них образуется состоящий из белой жировой ткани изоляционный слой, который существенно убыстряет передачу сигнала. Результатом этого может стать стремительное интеллектуальное развитие, сравнимое с быстрым физическим развитием человека в подростковом возрасте.

Нейролог Ричард Хайер из Калифорнийского университета специализируется на выявлении зон интеллекта в человеческом мозге. В ходе своих исследований он пришёл к выводу, что интеллект не имеет точной «прописки», а перемещается по всему мозгу в зависимости от активизации тех или иных его участков.

«Это и есть основа человеческого интеллекта и мышления», – цитирует Майе Туулик учёного Тартуского университета Яана Ару, исследующего особенности головного мозга. Мозг всегда записывает выборочно и он занят поиском ответов на два вопроса: что запомнить и как это связать с прошлым опытом? При создании и сохранении нейронных соединений действует простое правило «используй или сотри». Изо дня в день повторяющиеся действия создают между нейтронами устойчивые связи, в то время как единожды случившееся стирается безвозвратно.

Создаваемые нейронные соединения открывают доступ к большему количеству информации. Яан Ару называет этот процесс упаковыванием опыта в виде знаний. Другими словами, в процессе обучения происходит упаковывание знаний, а для нахождения эффективных решений напряжённых размышлений будет не избежать – придётся не только снабдить мозг знаниями в упакованном виде, но и попотеть над решением проблемы.

Напоследок Майе Туулик советует читателям ознакомиться с кратким руководством по использованию мозга, автором которого является нейроучёный Яан Ару.

  1. Используйте разумно ограниченный ресурс сознательного мышления. Делайте это по аналогии с расходованием ограниченных финансовых средств – сначала приобретите крайне необходимое и важное, причём будьте при этом экономными. Стоит задаться вопросом: какая самая существенная задача сегодня, на этой неделе, в этом месяце? Фиксация задач поможет выбросить их из головы и лучше сосредоточиться на важном. Хорошо было бы спланировать свой день по часам.
  2. Займитесь важнейшими задачами в лучшее рабочее время, то есть делами, над которыми требуется поразмышлять, в утренние часы.
  3. Ставьте перед собой промежуточные цели. Мозг довольно ленив и ему нравится сиюминутное удовольствие. По этой причине далёкие цели являются для него никудышным мотиватором. Фрагментируйте нагрузку, чтобы мозг получал от этого удовольствие. Памятка должна состоять из непосредственных целей, часть из которых выполняема за 25 минут, а другая достижима за пару часов.
  4. Сконцентрируйтесь разом только на одной цели. Спокойно займитесь только одним делом и устраните все отвлекающие факторы.
  5. Делайте паузы (после 25 минут работы отдыхайте пять минут).
  6. Вносите разнообразие в рабочие обязанности. Постоянное использование одного полушария утомляет его.
  7. Вздремните. Быстрее всего устают именно те области мозга, которые заняты сознательными раздумьями. Размышления приводят к усталости, а короткий сон – к восстановлению мозговой активности.
  8. Небольшие дела, выполнение которых занимает до пяти минут, делайте сразу.
  9. Не забывайте о физической активности и перемещении.
  10. Ешьте здоровую пищу в разумном количестве.